С автором идеи, продюсером, куратором проекта Виктором БОНДАРЕНКО беседует искусствовед Семен МИХАЙЛОВСКИЙ.

-- Что заставило вас, коллекционера русской иконописи, сегодня выступить в качестве продюсера проекта, связанного с современным искусством?

-- Ничего случайного не бывает. В свое время, в той советской жизни, я был, что называется, артдилером. Потом в Нью-Йорке несколько лет возглавлял галерею русского искусства. В конце 80-х, когда на Западе был бум на советское искусство, я организовал программу для художников. Наталья Нестерова, Леонид Пурыгин, Сергей Шаров, Сергей Шерстюк, Александр Рукавишников, Константин Худяков и многие другие получили возможность работать в США. Я устраивал им встречи с ведущими американскими искусствоведами, арткритиками. В 1992 году наше сотрудничество вылилось в выставку «Русское искусство ХХ века: годы авангарда -- годы перестройки» в престижном нью-йоркском музее.

В конце 90-х я начал собирать произведения русской иконописи -- важнейшую часть православной культуры. В собирательстве я сразу задал высокую планку. Ориентир -- коллекция Павла Корина. В 2003 году часть моей коллекции была выставлена в Третьяковской галерее. Я издал книгу «По плодам узнается древо», над которой в течение нескольких лет работали лучшие искусствоведы нашей страны.

В моем кабинете есть стена с иконами, созданными художниками Оружейной палаты. И вот однажды, глядя на «Троицу» Гурия Никитина, я задумался о том, каким могло бы стать наше религиозное искусство, если бы не революционные потрясения семнадцатого года. Ведь сегодня религиозное и церковное искусство совсем не соотносится с мировосприятием человека ХХI века. Понятно, что у нас многие годы был государственный атеизм, период стагнации. Но жизнь несется со скоростью сверхзвукового самолета. Вот батюшка рулит Audi, разговаривает по мобильной связи, посылает письма по электронной почте, пользуется Интернетом. А иконописные мастерские работают в манере шестнадцатого, семнадцатого, восемнадцатого, девятнадцатого веков. Двадцатый не оказал никакого влияния, никак не воздействовал на церковно-религиозное искусство. И я подумал, как создать современную религиозную композицию, создать сакральные образы, впитавшие в себя сущность всех катаклизмов нашей эпохи, с помощью новых технологий, посредством нового инструментария. Чтобы они соответствовали духу тех людей, которые любят рок-музыку, рэп, тяжелый металл, ездят на Harley Davidson. Такой проект, на мой взгляд, мог сделать художник Константин Худяков, который еще в начале 90-х работал с цифровой камерой, увеличивал, уменьшал, трансформировал изображения, переводя их на холст.

-- Была ли для вас неожиданной благосклонная реакция православной церкви? Я имею в виду отзыв протоиерея Всеволода Чаплина.

-- Я рассчитывал на то, что наша православная церковь готова войти в новый век вместе с паствой. И я искренне рад, что не ошибся в своих ожиданиях. Заметим, что в этом проекте мы не переступаем границы, не вмешиваемся в область церковного искусства. «Предстояние» -- художественный проект, наша интерпретация истории человечества. Мы показываем образы, созданные художником, -- результат огромной многолетней работы, проделанной мной, Константином Худяковым совместно с историком Романом Богдасаровым, который снабжал проект научным комментарием.

-- Подходящее ли место для иконостаса -- музей?

-- Это не иконостас. Инсталляция называется «DEISIS/Предстояние». Сначала было рабочее название «Иконостас ХХI». Потом отец Всеволод Чаплин дал название DEISIS, означающее «молитва, предстояние». Мне кажется, это название передает сущность нашего проекта. Мы должны задуматься, что мы делаем в этой жизни, за что нам придется ответить перед Богом.

Не хотелось бы навязывать свои взгляды никому, особенно Церкви. Важно донести до ее представителей, что мы создаем проект из добрых побуждений. Это светское произведение, ни в коей мере не посягающее на каноны церковного искусства. Хочу подчеркнуть, что инсталляция является психологической дешифровкой символического кода православной традиции. Мы хотим, чтобы люди задумались. Мы ждем реакции, которая наверняка будет очень разной.

-- Что заставляет бизнесмена заниматься искусством?

-- Хотелось объединить мои материальные возможности с талантом художника. Пафосно, может быть, звучит, но это ведь русский продукт. С Худяковым мы делали в Музее изобразительных искусств имени Пушкина проект «Мир чувственных вещей в картинах». Теперь мы вышли на другой уровень, хотя это потребовало много средств, много усилий. Хотелось бы думать, что это прорыв, но даже если это преувеличение, я хочу, чтобы другие обратили свои взоры на современное искусство.

-- Для вас важна реакция власти на проект?

-- Новый министр культуры Александр Сергеевич Соколов -- человек небезразличный к современному искусству. Да и Швыдкой поддержал этот проект в 2003 году, он прямо сказал: «Просто супер!».

Хотелось бы, чтобы искусство было вне политики. Но это не всегда получается. А вообще я принципиально против группировок в искусстве. Мы должны, просто обязаны объединить усилия.