Вчера художественная общественность и Государственный центр современного искусства отметили знаменательный юбилей: ровно тридцать лет назад, 15 сентября 1974 года, на московской окраине, в Беляеве, состоялась самая знаменитая выставка в новейшей российской истории -- «бульдозерная», организованная художником, лидером «Лианозовской группы» Оскаром Рабиным и поэтом с большим общественным темпераментом Александром Глезером.

Ни революционные перевороты в искусстве начала века, ни огромные, ни в один музей не вмещавшиеся экспозиции сталинских времен, ни скандальные акции конца ХХ столетия не смогли прозвучать вот так -- на весь мир. И даже ворваться в высокую политику. Героико-трагическая история о машинах (лучше всего запомнились бульдозеры, но были и другие), которые шли на живых людей с картинами, осталась в памяти и на некотором количестве фотографий. Картин от той акции почти не осталось -- какие не порушили, те сожгли или попортили поливальными машинами. Их авторам тоже досталось от «возмущенных трудящихся», как назло собравшихся на том же месте в тот же час, дабы провести мирный субботник. Освещение идеологического противостояния было отлично организовано (редкость для истории любой, тем более советской). Приглашения «на первый осенний просмотр картин на открытом воздухе» получили многие иностранные журналисты. Самые активные поплатились целостью лиц и камер, но равно печальную и абсурдную историю до мировой общественности донесли. Тогда идеологи стали считать раны и быстро поняли, что в свете высокой политики наглецов придется простить, а показ их произведений разрешить -- в соответствующем невысокому статусу подобного искусства месте. Уже 29 сентября открылась выставка в Измайлове, а спустя несколько месяцев -- в павильоне «Пчеловодство» на ВДНХ. Неофициальное творчество получило право на полуофициальное существование, а публика давилась в очередях, чтобы увидеть новое искусство.

Тридцать лет спустя в ГЦСИ фотографии разложили в витрины, развесили по стенам. Воспоминаниями поделился свидетель события -- критик Виталий Пацюков. Исторического оптимизма добавили презентацией нового здания ГЦСИ. Преемственность отметили памятником бульдозеру. Полноправный участник памятного события, давно уже готовый считаться славою с рисковыми художниками, представлен натуральным, немного ржавым ковшом. К нему и цветы клали, знаменательно пренебрегая живыми участниками событий. Коих было ровно два. Поскольку иных уж нет, а те -- далече: эффектная победа над советской властью обернулась для одних чаемой, для других совсем не планировавшейся эмиграцией, где удача улыбнулась совсем не многим. У стен ГЦСИ и памятника-ковша за всех участников славной вставки отдувались экспансивный Михаил Рошаль в красной майке и скромный Сергей Бордачев в строгом костюме. Одним своим видом свидетельствуя -- компания была более чем разношерстной. Рошаль и поныне готов к подвигам (только-только в антитеррористическом запале сжег автобус на Клязьме), а Бордачев почти незаметно для окружающих в тиши мастерской противостоит реалистическому искусству нереалистическим. Свели вместе людей совсем разных чисто эстетические разногласия с утвердившимся в Советском Союзе единомыслием. Только нарушением чистоты последнего могла помешать сильному государству совсем не антисоветская -- просто свободная -- выставка. Только благодаря нелепому и слишком мощному противодействию властей получившая мощнейший резонанс и всемирную известность. Вошедшая в отечественную историю искусств. Даже несмотря на то, что спустя всего лишь три десятка лет (что они для Истории!) имена большинства ее участников почти забыты -- настоящего успеха добились единицы. Но в России дело прочно только когда доходит до крови -- художника Оскара Рабина буквально вытащили из-под ножа. Выставки альтернативного кондовому реализму искусства разрешили -- и на них пошли тысячные толпы народа, такие, что немыслимы сейчас ни на каком представлении современного искусства. Впрочем, не нуждайся политическая власть в срочном замирении и подписании важных соглашений на самом высоком уровне -- неизвестно еще, что бы вышло из этой затеи.