Список погибших в феврале во время взрыва в метро между станциями «Автозаводская» и «Павелецкая» стал короче. Газете «Время новостей» стала известна фамилия уже второго жителя столицы, который совершенно случайно узнал о том, что занесен своими близкими и прокуратурой в списки мертвых. Москвичам, которые -- как бы кощунственно это ни звучало -- уже не удивляются известиям об очередном взрыве, похоже, предстоит привыкнуть и к другому явлению -- воскрешению тех, кого оплакали, похоронили и оплатили поминки из городского бюджета. Сотрудники правоохранительных органов еще очень осторожно говорят о том, что за каждым подобным случаем может стоять не только трагическая ошибка, но и попытка мошенничества, очевидно, понимая, что часть вины лежит и на них самих -- процедура опознания жертв теракта очень сложна и несовершенна, а развеять сомнения волнующихся людей хочется как можно скорее.

Олег Луньков не был примером образцового гражданина и отправился оформлять новый российский паспорт только 29 апреля этого года, когда уже вышли все сроки и остались позади многочисленные предупреждения милицейских генералов. Ну не нужен был ему паспорт -- много лет вполне обходился для решения всех формальных вопросов водительскими правами. А тут почему-то приспичило. Он надеялся, что его все-таки не оштрафуют за задержку, хотя и не исключал, что отчитают за недисциплинированность. Однако штрафовать его не стали. И ругать тоже. «Какой паспорт? -- искренне изумились сотрудники ДЕЗа. -- Луньков О.А. умер!» И в подтверждение выдали ему выписку из лицевого счета его же собственной квартиры на Огородном проезде, где он был постоянно зарегистрирован с двумя сыновьями. Впрочем, в апреле Олег там уже не числился. Против его фамилии в графе «когда и куда выбыл» значилось: «06.02.2004 умер». И ссылка на свидетельство о смерти, выданное Замоскворецким отделом ЗАГС. Люди, стоявшие за ним в очереди к окошку, непроизвольно сделали шаг назад. Так от него с тех пор во всех официальных инстанциях и шарахаются...

В ЗАГС добиваться копии этого странного документа Олег пошел уже вместе с матерью Тамарой Михайловной. Чтобы подтвердила в случае чего, что он не призрак. Если бы у Тамары Михайловны не оказалось при себе свидетельства о рождении сына, выданного больше 40 лет назад, вряд ли бы они вообще получили справку. «А зачем вам?» -- спрашивали сотрудники ЗАГСа. Зато публика в очереди проявляла полное понимание и солидарность. «Ну что за страна такая? -- почти серьезно восклицал сосед по очереди. -- Даже собственное свидетельство о смерти и то без проблем не получишь!»

В конце концов документ Луньковым выдали -- с пометкой «для семейного архива». «Когда я стала получать свидетельство о смерти сына, а у самой руки трясутся, спрашиваю: а кто первичное свидетельство получал? -- рассказывает Тамара Михайловна. -- Сотрудница отвечает: мы таких сведений не даем. Я говорю: а где узнать? Она: обращайтесь в суд. Олег тогда спрашивает: а мне дадите? Она: а вы кто такой? Он и говорит: я тот, чья фамилия здесь написана. Она тогда растерялась и куда-то быстро ушла, даже не ответила».

Из копии свидетельства о смерти они с изумлением узнали, что 6 февраля 2004 года Олег, оказывается, трагически погиб от рук террористов во время взрыва в вагоне метро у станции «Автозаводская». Больше всего Лунькова поразило, что «погиб» он именно в подземке. Дело в том, что он практически не вылезает из-за руля своей синей «семерки», зарабатывая на жизнь частным извозом. И уже лет десять вообще не был в метро.

* * * * *

Впрочем, 42-летний Олег Луньков уверяет, что лично он от известия о своей смерти совсем уж сильного потрясения не испытал. Направляясь в ДЕЗ, чтобы получить справку для обмена паспорта о квартире, где очень давно не жил, он случайно увидел около конторы свою бывшую жену с сыном. «У меня почему-то сразу какие-то неприятные мысли возникли по поводу квартиры, ну, думаю, не к добру, -- рассказывает он. -- Я был готов к тому, что меня как-то из нее постараются выписать. Но когда в ДЕЗе стали очень долго искать мои документы, я понял: что-то не так. Понял, что куда-то меня далеко отправили, чуть ли не на тот свет. Вышло, что не чуть ли».

Несмотря на то что никакой официальной информации о том, кто объявил его погибшим, Луньков не получил, Олег не сомневался в том, что оформить документы о его смерти на законных основаниях мог только один человек. Его семейная жизнь не сложилась. «Мы с женой уже разводились один раз, потом второй раз женились: первый сын, получается, от первого брака, второй -- от второго. Из-за чего развелись? Характер хороший! Что у меня, что у нее, а особенно у тещи -- я с ней вообще последние годы не разговаривал. В 2000 году я совсем ушел из дома и четыре года там вообще не появляюсь. С детьми не общаемся, жена запретила, чтобы «не травмировать детскую психику», мало ли, вдруг она замуж выйдет и у них будет другой папа. В 2001 году она со мной во второй раз развелась, заочно, без моего присутствия. Я узнал об этом задним числом, потому что мы не общаемся. Я ушел и все, только примерно раз в год звоню туда. Трехкомнатная квартира, где они живут, дача, машина остались у них, но у нас есть еще одна квартира, двухкомнатная. Я являюсь ее собственником и был прописан там вместе с детьми. Моя бывшая жена ее сдает, но без меня не может продать ее».

Действительно, именно бывшая жена Лунькова Алла Сергеева (фамилия изменена. -- Ред.) подтвердила следователям, что по вещам и части тела одного из погибших опознала мужа. Впрочем, официальный документ об этом подписала его теща Ольга Сергеева. Дело в том, что сама Алла инвалид первой группы... по зрению. Она член общества слепых и вообще ничего не видит.

* * * * *

В эти страшные февральские дни, сразу после того как жертвами террористов стали простые люди, буднично отправившиеся утром по «зеленой» ветке метро на работу, шок испытали все москвичи. В том числе и те, кто по роду службы, казалось бы, должен уже привыкнуть к крови. Страх тысяч людей за близких, которые могли ехать в том самом поезде, боль, нежелание поверить в самое худшее. С другой стороны -- циркулирующие слухи о том, что количество погибших властями скрывается или преуменьшается. В те дни опознание погибших и выдача останков родственникам для предания их земле были одной из главных забот правоохранительных органов. Чтобы успокоить людей, надо было как можно быстрее сократить количество «пропавших без вести» и дать имена неизвестным. Однако сделать это за несколько дней было просто нереально -- все СМИ цитировали страшные слова заведующего отделом Российского федерального центра судебно-медицинской экспертизы профессора Павла Иванова: «В эпицентре взрыва люди могли быть просто распылены в молекулы. И соответственно, осели некоей субстанцией, пылью на полу, на стенах вагона и самого туннеля. Даже молекулярно-генетические методы определения этих осевших частиц потребуют длительной работы».

9 февраля, когда в Москве прошли первые похороны, заместитель прокурора Москвы Владимир Юдин заявил об опознании всего 23 тел и заметил: «Как будут опознавать остальных, пока сказать сложно». Всего же к этому дню, по информации столичного департамента здравоохранения, найти удалось 24 тела и еще 32 крупных фрагмента человеческих останков.

В такой шоковой обстановке и происходило опознание. Люди обрывали телефоны, падали в обморок, когда им показывали фотографии «фрагментов», особенно если они действительно узнавали в них своих близких, следователи и эксперты работали с утра до вечера, их не хватало, по некоторым сообщениям, к работе по опознанию погибших привлекались даже представители военной прокуратуры.

Параллельно следственные органы проверяли заявления об исчезновении людей. Г-н Юдин сообщал в те дни журналистам о «множестве заявлений о пропаже родственников». Алла Сергеева была одной из тех, кто подал такое заявление. Она рассказала, что ее муж утром 6 февраля ушел на работу в автосервис, точного адреса которого она не знает, но который находится где-то в районе «Автозаводской». Она подтвердила, что с мужем они разведены, но, по ее словам, периодически съезжаются и разъезжаются, и иногда он живет с семьей. В те дни и в той обстановке у следователей не было возможности тщательно проверять заявления каждого, а уж тем более вдаваться в подробности запутанных взаимоотношений бывших супругов. Тем более Алла Сергеева -- инвалид и мать двоих детей -- не могла не вызывать доверия и сочувствия.

В морге Сергеевым, как и всем остальным, показали сначала фотографии «фрагментов», а потом и саму часть тела -- все, что осталось от одного из погибших, а также ботинки, куртку и очки, найденные в числе многих других разрозненных вещей на месте катастрофы. Алла и ее мать не исключили, что они могли принадлежать мужу и зятю. После чего останки им выдали для захоронения, а Сергееву признали потерпевшей.

12 февраля на столичном Миусском кладбище появилась могила Олега Лунькова, который с тех пор значится за номером 17 в официальном списке погибших во время теракта. По странному стечению обстоятельств именно в этот день он и родился. И в то время, как 12 февраля о крышку гроба ударялись комья земли, ничего не подозревающий Луньков в другом конце города в хорошем настроении отмечал свой 42-й день рождения, принимал поздравления и выпивал за свое здоровье.

* * * * *

Воскресшая «жертва» чеченских террористов утверждает, что причиной его «смерти» стала злополучная двухкомнатная квартира, которой он не пользовался. «Когда я узнал, что считаюсь умершим, спросил в ДЕЗе, кто выписал меня из квартиры. Как я и предполагал, это была моя бывшая жена. В ДЕЗе даже запомнили, что она говорила, что «действует в интересах детей», -- рассказывает Олег Луньков. -- По логике вещей оттуда она должна была направиться к нотариусу, и я действительно нашел нотариуса, который в нашем районе занимается наследственными делами. Оказалось, что моя бывшая жена уже открыла так называемое «наследственное дело». Однако по закону вступить в права наследования можно не раньше чем через шесть месяцев после смерти человека». Если бы недисциплинированный Луньков вовремя получил паспорт и не отправился за ним с опозданием, он и через полгода, и через год вообще мог не узнать о том, что «оставил жилплощадь в наследство». «Если бы не это, квартира бы наверняка уже была продана, -- говорит он. -- А потом -- разбирайся как хочешь».

Впрочем, это лишь его версия. Узнать же, что именно было на душе Аллы Сергеевой, когда она «хоронила» бывшего мужа и с какими целями открыла дело о наследстве, невозможно. Встречаться с корреспондентом газеты «Время новостей» Алла Евгеньевна категорически отказалась, предупредив при этом об ответственности за распространение недостоверной информации и сообщив, что она «серьезный юрист и кандидат юридических наук». «Для меня это не просто сенсация, для меня это трагедия», -- сказала она. Для человека, пережившего такую трагедию, ее голос звучал более чем уверенно. Тем более что разговор состоялся именно в тот самый день, когда в кабинете следователя прокуратуры Москвы она услышала голос бывшего мужа -- живого и здорового. Из короткого разговора стало ясно лишь, что г-жа Сергеева намерена отстаивать свою честь в суде: «Я безусловно буду судиться с этим человеком, если он будет идентифицирован как мой супруг, по факту фальсификации собственной смерти. Я умею хорошо судиться и выигрываю такие процессы, которые бывают совсем проиграны». Вот до этого судебного процесса Алла Евгеньевна и отказалась общаться с журналистами.

Кстати, как потерпевшей от теракта ей полагалась и единовременная материальная помощь от правительства Москвы -- 100 тысяч рублей. И еще 10 тысяч в качестве компенсации за «утраченное имущество». Вопрос о том, получала ли она эти деньги, вызвал у г-жи Сергеевой только гнев -- ни положительного, ни отрицательного ответа получить не удалось. Хотя в департаменте социальной защиты правительства Москвы корреспонденту газеты «Время новостей» подтвердили, что 13 февраля «гробовые» на Лунькова его бывшей женой были получены.

* * * * *

А Олегу Лунькову теперь предстоит доказывать, что он жив, -- просто так воскреснуть в России невозможно. И так-то получить паспорт -- целое бюрократическое приключение, а уж если по документам ты числишься мертвым...

Свой путь по инстанциям, начатый с ДЕЗа и ЗАГСа, Луньков продолжил в правоохранительных органах. В Бутырской прокуратуре довольно долго думали, как поступить в этой нестандартной ситуации, и в конце концов решили, что ответить на вопрос, имела ли место ошибка при опознании или сознательное мошенничество, должен Бутырский РОВД. Сейчас заявления Луньковых находятся в Бутырском РОВД, где уже несколько недель ждут решения участкового о возбуждении уголовного дела или об отказе в этом. В случае отказа Лунькову придется подавать в суд гражданский иск о признании его живым.

Примечательно, что личность его у милиционеров не вызывает сомнений. Поскольку помимо прав, которые до сих пор во всех ситуациях заменяли ему паспорт, ее удостоверили отпечатки пальцев, сохранившиеся в картотеке (Луньков был ранее судим). Да и в прокуратуре Москвы пожелавший остаться неизвестным сотрудник сообщил корреспонденту газеты «Время новостей», что «генетическая экспертиза, точность которой 99,99%, уже и так показывала, что Лунькова среди жертв теракта нет». Скрупулезная работа экспертов, занимавшихся опознанием погибших, в том числе и с применением анализа ДНК, продолжается до сих пор. «Потому в скором времени ошибка в любом случае была бы исправлена -- пришел бы к нам Луньков или бы мы нашли его сами», -- заверил наш источник, добавив, что в ближайшее время будет проведена эксгумация могилы на Миусском кладбище, а останки будут «выданы по принадлежности» и перезахоронены.

Впрочем, так получилось, что о необходимости вычеркнуть из трагического списка «номер 17» -- Олега Лунькова -- в прокуратуре узнали от газеты «Время новостей». Когда корреспондент рассказала о том, что только что встречалась с одной из «жертв» теракта на «Автозаводской» сотруднику прокуратуры, в трубке раздалось странное молчание. Смысл его разъяснился чуть позже: «Это что же получается, еще один?»

Оказалось, что Олег Луньков не единственный из официально опубликованного списка, чудесным образом оставшийся в живых. Некоторое время назад в прокуратуру обратился Вячеслав Г. Его жена Елена также в феврале в общей суматохе «опознала» его останки и получила 100 тысяч рублей единовременной помощи. Правда, Елена на очной ставке отказалась признать, что перед ней ее муж. Дело о мошенничестве следователи возбуждать не стали. Однако деньги ей все-таки пришлось вернуть.