Первая серия «Плохих парней» увидела свет в 1995 году. Двое полицейских-напарников -- щеголь и дамский угодник Майк (Уилл Смит) и его друг, малахольный отец семейства Маркус (Мартин Лоуренс) -- на пару охраняли важную свидетельницу и не прекращали потешные пикировки ни на секунду из тех 72 часов, которые были выделены им на поиски крупной партии героина, похищенной прямиком с полицейского склада вещдоков... >>

Словосочетание "Бриллианты мирового балета" в Москве возникло лет десять назад. Тогда появилась прокатная контора, приманившая себе в спонсоры неких алмазных производителей. Толком эта контора сделала один концерт; начиная со второго вечера цикла "Бриллианты" стали символом невыполненных обещаний, заявленных в афише, но не выступающих звезд и всяких чрезвычайно неприятных сюрпризов вроде дебютов социально озабоченных самодеятельных хореографов. (Дети из хореографического училища, все в голубом, плавно подрагивая, изображали беспризорников -- балет назывался "Улицы".) В этом году казалось, что "Бриллианты" решили исправиться: в Москву приехали выступать люди занятные, отлично выученные, разнообразные. Но репутация есть репутация -- публика раскупила едва четверть билетов. И стиль есть стиль -- безобразный скандал все-таки случился. >>

"Она была красивая, чуть полненькая, но в порядке. С ней было легко, весело работать", -- вспоминал одноклассник Лидии Ивановой Баланчин, сочинивший специально для балерины "Грустный вальс" на музыку Сибелиуса. В этом вальсе Иванова с распущенными волосами бегала по сцене, изображая девушку, охваченную страхом смерти. И хореографу, и балерине еще не было двадцати; они только что -- в 1921-м -- были приняты в Мариинский театр, причем Иванова, чьи танцы знатоки заметили еще в школе -- редкий случай, -- сразу стала солисткой. Жизнь кипела в каждом из них -- какой страх смерти? Впереди сияло великое будущее. Которое было у Баланчина. Которого у Ивановой не было. >>

«Конь Горгоны» (М., «Время») -- третья книга стихов Максима Амелина. Появилась она больше месяца назад, прочиталась залпом, но слова, хоть в какой-то мере с ее строем соотносимые, все не находились и не находились. И представьте себе, мне не стыдно. Потому что Амелина надо читать медленно и не один раз. Даже тем, кто сразу распознает в его виршах свое и жизненно необходимое. Не стыдно, но боязно. И вот почему... >>

В последнее время и большевики, и меньшевики много говорят о возвращении Живописи. Программа-минимум -- возвращение художника (такой лозунг присвоил Виктор Мизиано русскому павильону в Венеции). Напомним, что художника, то есть Автора, зарыл в землю сырую еще в середине прошлого века Ролан Барт. В дальнейшем обнаружилось, что и видеоинсталляция, и перформанс тоже с фатальной неизбежностью оказываются в потных ручонках акул шоу-бизнеса, то есть присваиваются Обществом Спектакля... >>