Десятилетие октябрьских событий, создавших нынешнюю политическую и экономическую систему, принесло с собой два достижения, заметных куда менее, чем тогдашний штурм «Останкино» или нынешний обыск в детском доме, опекаемом известной корпорацией. Индекс РТС наконец превысил пиковое значение 6 октября 1997 года (более 600 пунктов против 571,66), а внешние обязательства российских банков -- максимальный уровень предкризисной задолженности (21 млрд долларов, по только что обнародованным данным Центробанка, против 19,6 млрд в августе 98-го).

Сегодня в России оптимистов намного больше, чем пять или шесть лет назад. «Нынешний рост не такой, как в 97-м», -- говорят они скептикам, утверждающим, что ситуация возвращается на круги своя, а в недалеком будущем у страны -- циклический кризис, неизбежно наступающий в странах догоняющей модернизации за циклическим подъемом.

Подъем в обрабатывающих отраслях происходит, но он постепенно затухает, о чем свидетельствуют самые разные данные. Оказывается, бояться этого не надо. «Это миф, что настоящий рост России должно дать развитие обрабатывающих отраслей», -- заявил недавно советник президента Андрей Илларионов.

Между тем сырьевые отрасли, на подъем в которых предлагается делать ставку, обеспечивают занятость лишь незначительной части населения страны. Прирост выпуска в них (и соответствующий рост экспорта) зависит от состояния российской экономики лишь косвенно, а непосредственно -- от динамики мировых цен на нефть. Именно поэтому «сырьевое процветание» не может быть ни общеэкономическим, ни устойчивым, ни долговременным.

К тому же фундаментальные факторы, негативно влияющие на состояние национальной экономики, продолжают действовать. Это гигантское увеличение энергоемкости ВВП даже по сравнению с концом 80-х годов. Это чудовищное состояние инфраструктуры. Это нереформированная банковская система, так и не научившаяся качественно обслуживать реальный сектор. Это настоящий гнет корпораций как государственных, диктующих населению тарифы, так и частных, буквально давящих мелкий и средний бизнес.

«Акции российских компаний недооценены», -- говорят оптимисты. Это по-прежнему возможно в некоторых отраслях. Но с 1999 года индекс РТС вырос в долларовом исчислении более чем в девять раз. Много это или мало? Много: сопоставимо с ростом американского рынка акций в 1921--1929 годах. И в два раза больше, чем знаменитый бум на бирже Nasdaq в 90-х. Поэтому недооцененность российских компаний -- сегодня уже миф.

Рост на фондовом рынке 1999--2003 годов, безусловно, отличается от созданного в 97-м. Теперь уже нет ни полукриминальных спекулянтов, ни участия Центробанка в игре на рынке ГКО через схему ФИМАКО--Евробанк--Еврофинанс, ни откровенной переоцененности энергетических компаний.

Однако целый ряд признаков свидетельствует о том, что рынок более или менее близок к «потолку». И главный признак -- резкое падение инвестиционной привлекательности нефтяных и энергетических компаний. Акции «Сургутнефтегаза», например, по сравнению с рекордным октябрем 1997-го дороже на 72%, а «Сибнефти» -- на 150%. А соотношение цена/прибыль (P/E ratio), по оценке руководителя аналитического отдела ИК «Тройка Диалог» Джеймса Фенкнера, в 2004 году приблизится для российских нефтяных компаний к отметке 12. «Это заметно выше 7 -- прогноза для нефтяных компаний развивающихся стран. И это очень высоко по сравнению с 16 -- ожидаемым показателем Р/Е зрелых, стабильных, диверсифицированных компаний», -- констатирует Фенкнер в «Ведомостях». У РАО «ЕЭС России» этот показатель уже превышает 110, в то время как у западных энергокомпаний близок к 12. Какая же это инвестиционная привлекательность?

Многие российские компании укрепляют корпоративную идентичность и повышают прозрачность своей деятельности, о чем свидетельствует недавнее исследование агентства Standard&Poor's. В соответствии с ним совокупная информационная прозрачность отечественных гигантов составила 39% в 2003 году против 34% в 2002-м. Между тем ясно, что в ближайшем будущем национальные корпорации вряд ли достигнут показателей корпоративной эффективности, характерных для западных компаний. А значит, при приближении к транснациональным корпорациям по показателю цена/прибыль» они начнут терять привлекательность на рынке капитала. Очевидно, это уже начинает происходить: вывоз капитала из России за последние несколько месяцев резко возрос, а общий отток вновь превысил общий приток. Инвестиционный климат в нашей стране вновь ухудшается.

За разбитые горшки (даже если они еще не разбиты) кто-то должен заплатить. У большинства политических сил сложился настоящий консенсус по поводу тех экономических субъектов, которым предстоит «поделиться» с обществом. Это крупнейшие корпорации. И действительно, сложившаяся в стране система, в которой три четверти ВВП производит дюжина монополистов («периферийный капитализм» -- термин Григория Явлинского), в перспективе попросту нежизнеспособна.

Однако антиолигархическая повестка дня производит весьма странное впечатление. При несомненном пафосе ее активных сторонников (таких, как Сергей Глазьев) содержательно она нетехнологична. Кроме законопроекта об увеличении налогообложения нефтяных компаний, разработанного ведомством Германа Грефа, и давних идей Минфина по отмене трансфертного ценообразования в нефтяной отрасли реальных предложений практически нет. Ведь вряд ли можно считать реализуемыми идеи раздачи ресурсной ренты «поименно», ее мобилизации на нужды весьма неопределенной обрабатывающей промышленности или на нужды не менее неопределенных беднейших социальных слоев.

Отсутствие внятного содержания постепенно подменяется «силовым прикрытием». Именно подменяется: силовое давление спецслужб на крупный бизнес призвано заместить для общественного мнения простое неумение исполнительной власти. Неумение грамотно осуществить нерепрессивный демонтаж олигархической системы. Впрочем, страдают отнюдь не только олигархи -- достаточно взглянуть на недавний опрос среди членов организации «ОПОРА России». Выявлены регулярные поборы с бизнесменов на всех уровнях предпринимательской активности. Так что замена закона силой, а конкуренции коррупцией -- реальность. А вот способность силовиков «полностью и окончательно решить олигархическую проблему» -- симулякр (пытающийся, кстати, вытеснить из общественного мнения эти самые поборы).

Надежда на предотвращение кризисных явлений силовым путем призрачна. Ведь даже «силового экономического сценария», направленного не на проведение обыска (серии обысков), а изменение системы, нет. Зато вполне просматривается сценарий глобальной нестабильности, перерастающей в хаос.

Необходим консенсусный национальный экономический проект. Он не может быть ни «олигархическим», ни «силовым». Но должен стать эффективным. Именно это -- основа повестки дня-2004.

Автор -- кандидат исторических наук, заместитель генерального директора Центра политических технологий, главный редактор «Политк