В Москве выступила группа Blur, при непосредственном участии которой был изобретен стиль брит-поп, музыкальные направление, которое не любят программные директора московских радиостанций, а с некоторых пор -- и сами его создатели.

Стиль брит-поп и музыканты, его представляющие, в России известны плохо, несмотря на былую популярность в Великобритании и США. Для сравнения -- сложнейшая для восприятия музыка Бьорк звучала в «Олимпийском» (20 тысяч мест), поп-песенки Blur -- в «Горбушке» (2 тысячи). В преддверии приезда Blur это дало критикам пищу для раздумий. Поразмыслив, большинство из них пришли к заключению, что брит-поп -- музыка сугубо английская, никому за пределами этого островного государства непонятная и, соответственно, ненужная. Вывод спорный, поскольку, во-первых, в брит-попе нет ничего такого, чего мир бы еще не слышал, а во-вторых, «русский брит-поп», отдаленно напоминающий оригинал, процветает (ярчайший представитель -- вполне успешный «Мумий Тролль»).

Брит-поп вырос, как лопух, на могиле американского гранжа в середине 90-х. Исходящая из Сиэтла волна убийственной (а для главной иконы гранжа Курта Кобейна -- убийственной в прямом смысле) депрессии пошла на убыль. Английская публика ждала чего-нибудь повеселее и «породнее», укорененного в британских рок-традициях 60-х. Тут очень кстати оказалась плеяда молодых и амбициозных групп: Suede, Blur, Oasis. Они откровенно эксплуатировали звучание и эстетику славных Битлов, The Who, раннего Дэвида Боуи, более поздних The Smiths и прочих «битовых» и «модовских» (читай -- «пижонских») коллективов. Англичане вспоминали время неформальных молодых людей -- «модов», первого британского поколения, которое выросло в относительном достатке и под мирным небом. Но брит-поп-группы не только играли на ностальгии: у всех у них было что-то особенное -- андрогинные Suede, хулиганские и грубые Oasis, напротив, интеллигентные Blur, и антитезой всему -- женская Elastica. Английские музыкальные журналы Melody Maker New и Musical Express подробно освещали долгую грызню Blur со своими первейшими конкурентами -- Oasis. (Грызня, конечно, была несколько придумана влиятельными журналами.) «Скандальчики» эти радостно подхватываются новорожденными российскими музизданиями. То есть в России о Blur можно очень много прочесть, но собственно услышать их можно мало где. Радиостанции крайне неохотно ставят их песни в эфир (программные директора, вслед за критиками, полагают, что для России это «неформат»). В итоге средний российский слушатель не в курсе, что у Blur вышел новый альбом, зато прекрасно осведомлен о том, когда и при каких обстоятельствах гитарист Oasis Ноэль Галлахер назвал вокалиста Blur Дэймона Элбарна «жирной задницей» и пожелал ему «подохнуть от СПИДа».

В последние годы популярность Blur пошла на убыль. Элбарн занялся музыкальной деятельностью вне группы и создал суперпроект Gorillaz, весьма в отличие от Blur у нас в стране популярный. Из группы ушел гитарист Грэхем Коксон. Оставшимся музыкантам приелась слава изобретателей брит-попа, жанра, представляющего собой эклектичную смесь из поп-музыки и гаражного рока, лишенного культурной индивидуальности, новизны и оттого недолговечного. Они пустились на эксперименты -- предыдущий альбом был вызывающе депрессивным и нарочито небрежным. Последний, Think Tank, намеренно записан так, чтобы исключить всякую возможность попадания песен с него на радио. Диск полон неясных шумов и шепотов, душераздирающих гитарных звуков и мрачных вокальных пассажей. Складывается впечатление, что Blur выбрали в качестве творческого ориентира соотечественников из альтернативной группы Radiohead. Для поп-группы -- жест как минимум смелый.

На подступах к «Горбушке» спрашивали лишние билетики, что для музыкантов, которых игнорирует радио, является признаком успеха. Перед московскими концертами Blur через прессу стращали публику, что никаких старых хитов они петь не собираются, что концертная программа будет целиком построена на Think Tank, а уж если они и сыграют что-нибудь из своего «золотого фонда», то только в новой, депрессивной манере. На счастье столичных зрителей, Blur передумали. Песни с Think Tank звучали только в самом начале и отдельным блоком, в середине. Все остальное время Blur исполняли хиты и спели фактически все, что имелось: и Boys & Girls, и Tender, и знаменитую Song 2, и, на прощание, The Universal. Дэймон Элбарн производил впечатление человека или чересчур эмоционального, или попросту поддатого, что, однако, на качестве исполнения не сказалось. Несколько раз он, к ужасу охраны, лез в зал, поручкаться с благодарной публикой. Своим видом, и в особенности пиджаком, надетым на сетчатую футболку, он походил на похмельного советского инженера.

Публика принимала Blur исключительно хорошо, что подтверждает, что власть радио велика, но не всеобъемлюща. Присущее Blur сочетание редкого для здешних мест мелодизма, бешеной энергии и веселого цинизма не могло не импонировать московскому зрителю, поскольку многие отечественные группы демонстрируют какое-нибудь одно из указанных качеств, но мало кто может похвастаться наличием сразу всех.