Проблема нераспространения ядерного оружия -- одна из самых острых в современной международной политике. Запад опасается, что страны-»изгои», вроде Ирана и Северной Кореи, заполучат атомную бомбу, а вместе с ней гарантию от вмешательства извне в их дела.

Атомные фобии Вашингтона сказываются и на интересах Москвы, традиционно поддерживающей хорошие отношения с Тегераном и Пхеньяном. Правда, в истории уже был случай, когда потакания Москвы амбициям потенциального владельца «ядерной дубинки» принесли головную боль и нашей стране.

45 лет назад, с 31 июля по 3 августа 1958 года состоялся секретный визит в Пекин Никиты Хрущева и министра обороны СССР Родиона Малиновского. Китай -- страна-»изгой» образца 50-х годов -- настойчиво просил «старшего брата» поделиться технологиями производства ядерного оружия и атомных подводных лодок.

Но уже в начале 60-х внутренняя напряженность в отношениях между Китаем и СССР переросла в открытую конфронтацию. А десятилетие спустя, в 1969 году, китайские солдаты убивали советских пограничников на острове Даманский. Газета «Время новостей» публикует исследование авторитетного российского синолога о том, как Китай добился осуществления своей мечты о ядерной бомбе. В материале использованы ранее нигде не опубликованные данные из российских архивов.

Мао Цзэдун считал, что у китайской армии должна быть атомная бомба. «В нынешнем мире мы не можем обойтись без этой штуки, если хотим, чтобы нас не обижали», -- говорил он. Кормчий полагал, что Запад «с пренебрежением» относится к Китаю, потому что у него «нет атомной бомбы, а есть только ручные гранаты».

«Атомная бомба не так страшна»

Еще весной 1949 года, за полгода до официального провозглашения КНР, китайское коммунистическое руководство послало в Европу для участия в мирной конференции физика Цянь Саньцяня. Его целью было приобретение необходимых материалов и оборудования для института современной физики, что было осуществлено с помощью французского ученого Фредерика Жолио-Кюри.

В октябре 1951-го Ирен Жолио-Кюри (супруга Фредерика) вручила китайскому радиохимику Ян Чжэнсуну 10 граммов соли радия, обладающего способностью радиоактивной эмиссии, чтобы «поддержать китайский народ в атомных исследованиях». Фредерик Жолио-Кюри попросил Ян Чжэнсуна передать Мао Цзэдуну, что Китай «должен иметь собственную атомную бомбу, она не так страшна». Сам Мао еще в августе 1946-го заявил, что «атомная бомба -- это бумажный тигр, которым американские реакционеры запугивают людей. С виду он кажется страшным, а на самом деле вовсе не страшен».

В начале 1950 года в составе Академии наук КНР появился Институт современной физики, заместителем директора которого стал Цянь Саньцянь. Весной 1953-го делегация АН КНР из 26 человек направилась в СССР для расширения познаний в области ядерных технологий. Готовясь встречать гостей, президент АН СССР академик Александр Несмеянов посоветовал советским властям проявить благоразумие и ознакомить Цянь Саньцяня «лишь с некоторыми научными работами общего характера без малейшего введения в курс проблем, входящих в тематику Первого главного управления», курировавшего вопросы советских ядерных разработок.

Впервые Мао Цзэдун обратился к Москве с просьбой помочь в создании ядерного оружия во время пребывания Хрущева в Китае в октябре 1954 года. Хрущев не дал никаких обещаний и посоветовал Мао отказаться от атомных прожектов, поскольку у Китая нет необходимой для этого промышленной базы и финансовых средств. Однако в 1955--1958 годах стороны все же подписали несколько соглашений по развитию китайской атомной отрасли.

Соглашение от 20 января 1955 года предусматривало совместные геологические исследования в Синьцзяне и разработку урановых рудников. В обмен правительство КНР обязалось поставлять излишки урана в СССР. Китайские, советские и восточноевропейские геологи начали исследование залежей редких и цветных металлов в Синьцзяне, а также поиски урановых месторождений на всей территории КНР. Выяснилось, что Китай неплохо обеспечен атомным сырьем. Первое место по его запасам принадлежит северо-западу, где в районе города Чугучак с 1957 года начал работать комплекс урановых шахт.

Подписанное 7 апреля 1956 года советско-китайское соглашение об оказании помощи в строительстве гражданских и военных объектов предусматривало строительство новой железной дороги от Актогая до Ланьчжоу, дающей возможность доставлять оборудование на первый испытательный центр ядерного оружия в Лобноре.

Изворотливый Мао и уступчивый Хрущев

Над перспективным 12-летним планом развития науки на 1956--1967 годы трудились лучшие умы Китая. К его созданию были привлечены также 640 ученых из СССР. Среди главных направлений значились мирное использование атомной энергии, изучение реактивной техники, создание полупроводниковой техники, разработка ЭВМ, а также «специальные проблемы оборонного характера». Для реализации этих грандиозных замыслов китайское правительство предполагало «просить СССР и страны народной демократии оказать в этих вопросах всестороннюю и ускоренную помощь». К тому времени СССР обязался построить в Китае около ста оборонных заводов.

Среди первоочередных просьб к советскому правительству была просьба помочь развить атомную и оборонную промышленность. В начале 1956 года ЦК КПК решил сделать ключевыми проектами в военной сфере ракетостроение и атомные исследования. Судя по имеющимся документам, Хрущев в 1954--1957 годы соглашался лишь на сотрудничество в области мирного атома. Мао Цзэдуну этого было мало.

Как вспоминает глава китайского ядерного проекта маршал Не Жунчжэнь, после событий 1956 года в Польше и Венгрии Хрущев «стал более уступчивым в предоставлении Китаю сложной технической помощи». В сентябре 1957 года китайская делегация направилась в Москву для переговоров. Хрущев, только что одержавший во внутрипартийной схватке верх над Молотовым и его сторонниками, очень хотел, чтобы Мао Цзэдун лично принял участие в совещании коммунистических и рабочих партий 1957 года в Москве, косвенно поддержав тем самым Хрущева. Мао умело использовал ситуацию, заявив, что приедет в Москву лишь после подписания военно-технического соглашения, включающего передачу КНР материалов и макетов для производства ядерного оружия и средств его доставки.

15 октября 1957 соглашение было подписано. Как сообщает китайский историк Ню Цзюнь, СССР согласился предоставить учебный макет, а также чертежи и документацию атомной бомбы; однако отказался дать материалы по постройке АПЛ. В первой половине 1958 года в Китай начали прибывать советские специалисты, отвечавшие за передачу модели атомной бомбы и соответствующих производственных технологий. По китайским данным, Москва предоставила также в качестве образцов две ракеты ближнего радиуса действия типа «земля--земля».

К середине 1958 года китайские инженеры подготовили зал, где должен был моделироваться механизм действия атомной бомбы. Но советские эксперты несколько раз откладывали испытания из-за низкого уровня безопасности.

Советское руководство не испытывало сомнений по поводу решения снабдить Мао ядерной бомбой. Академик Абрам Иоффе вспоминал: «Сверху последовало указание предоставить Китаю самые совершенные проекты, которые в СССР только реализовывались. Физики и инженеры, которым следовало выполнить эту задачу, понимая политическую ситуацию лучше начальства, попытались передать более старые проекты. Однако Задикян, советник СССР по атомным делам при китайском правительстве, поймал их на этом и донес наверх. В результате передали самую совершенную технологию, а вскоре произошел разрыв отношений с Китаем».

Апогеем атомного сотрудничества Пекина и Москвы стал июнь 1958 года, когда в НИИ атомной энергии АН Китая вступил в строй построенный при активном содействии СССР первый экспериментальный ядерный реактор на тяжелой воде. Выступая на торжественном митинге, посвященном этому событию, зампремьера Госсовета маршал Не Жунчжэнь заявил: «Мы предупреждаем американских империалистов, чтобы они опомнились, так как в нынешнюю эпоху атомное оружие отнюдь не является их монополией». Тогда же было завершено строительство экспериментального циклотрона. «Эти две установки -- результат великой и бесценной помощи, которую Советский Союз оказал нашей стране в ее научно-техническом развитии в области атомной энергии. Завершение строительства установок означает вступление Китая в эпоху атомной энергии», -- писал летом 1958 года пекинский еженедельник «Дружба».

Дипломатические беседы о морских делах

В 1958 году китайское правительство вновь обратилось к СССР за помощью в создании современного военно-морского флота, оснащенного АПЛ. Советский посол в Пекине Павел Юдин на встрече с Мао Цзэдуном 1 июля сказал, что вопрос рассматривался в Москве, однако строительство современного подводного флота -- дело новое и дорогостоящее даже для СССР. Юдин добавил, что в Москве считают возможным и целесообразным строить современный военный флот объединенными усилиями СССР и КНР. Посол указал, что «китайские моря по своему расположению являются важнейшими районами, создающими благоприятные условия для действия такого флота в районе Тихого океана», и предложил провести на эту тему совещание с участием премьера Чжоу Эньлая и министра обороны Пэн Дэхуая.

Мао отреагировал без энтузиазма. Он хотел знать, будет ли этот флот совместной собственностью СССР и КНР, а также кто будет им управлять. Юдин уклонился от обсуждения деталей и повторил приглашение Чжоу Эньлаю и Пэн Дэхуаю приехать в Москву для обсуждения вопроса.

На следующий день советскому послу поступило приглашение на беседу с Мао Цзэдуном. В большом павильоне закрытого плавательного бассейна в партийно-правительственной резиденции Чжуннаньхай собрались все находившиеся в то время в столице члены китайского политбюро. Мао хотел показать Юдину, что выражает мнение всей партийной верхушки.

Кормчий начал с жалоб, что плохо спал из-за вчерашнего разговора, после чего пустился в рассуждения о том, что СССР -- сильная страна, а КНР -- слабая, у нее нет атомного оружия и атомного подводного флота. Далее Мао Цзэдун перешел в наступление, заявив, что Китай не пойдет на создание на своей территории советских военных баз в мирное время: «Мы можем согласиться только на то, чтобы вы помогли нам в строительстве флота, хозяевами которого будем мы». Предложение о командировании в Москву Чжоу Эньлая и Пэн Дэхуая было отклонено.

В ответ Юдин выразил пожелание, чтобы затронутые в беседе вопросы ввиду их важности были обсуждены Мао Цзэдуном и Хрущевым при личной встрече. Мао согласился, но сделал важную оговорку: если вопрос о помощи СССР в строительстве китайского флота решить трудно, то его можно снять или отложить. И в этом случае личную встречу двух лидеров проводить вообще не стоит.

Нежданная встреча в Пекине

Содержание этой беседы обеспокоило Хрущева. Через день-два Юдин сообщил китайскому руководству, что Хрущев приехать в КНР не сможет. Однако всего через неделю, 31 июля 1958 года, Хрущев прибыл на закрытый военный аэродром близ Пекина. Информации в печати об этом не было. Переговоры лидеров шли в узком составе. По свидетельствам очевидцев, часть бесед происходила около бассейна, и собеседники возлежали в одних трусах. Темой были военные вопросы.

Когда Хрущев заговорил об особой ответственности двух великих держав СССР и США в ядерную эпоху, Мао Цзэдун сделал вид, что сознает всю меру опасности, и тут же заметил, что поэтому Китаю «чрезвычайно важно иметь у себя ядерное оружие, но у нас его нет». Хрущев отвечал, что Китаю атомная бомба не так уж и нужна, ведь СССР готов защищать соседа «как самого себя». Кормчий возражал: «Благодарим, но Китай -- великая и суверенная страна, и нам самим нужно обладать ядерными средствами, чтобы защитить себя в случае войны. Если вы не склонны поделиться с нами этим оружием, то помогите Китаю технологией создания ядерной бомбы». Хрущев пытался разубедить собеседника и объяснял, что атомная бомба -- дело дорогостоящее. На это Мао заявил: «Ну что ж, справимся и своими силами с американским «бумажным тигром».

Хрущев дал понять, что условием доступа Китая к новейшим атомным технологиям могло быть лишь его согласие на определенный контроль со стороны СССР. Советское руководство начинало понимать необходимость согласованных действий мирового сообщества в борьбе за ядерное разоружение. В беседах Хрущева и Мао были налицо недопонимание и взаимное недовольство, предвещавшие двадцатилетнюю ссору между Москвой и Пекином.

Еще до визита Хрущева в Китай министр обороны Родион Малиновский 18 апреля 1958 года обратился к своему коллеге маршалу Пэн Дэхуаю с письмом, в котором предложил совместно осуществить строительство длинноволновой радиостанции и радиопередающего центра, способных обеспечить связь с советским ВМФ на Тихом океане. СССР брал на себя 70% расходов. Предложение не понравилось высшему руководству КНР, которое намеревалось построить такие объекты самостоятельно. Во время упоминавшейся выше беседы с послом Юдиным Мао говорил, что Китай при содействии Москвы может построить собственную станцию слежения и предоставлять СССР результаты наблюдений.

«Русский национализм на китайском побережье

Следующей темой бесед Хрущева и Мао Цзэдуна летом 1958 года было создание совместной группировки атомных подводных лодок (АПЛ).

По китайским данным, Мао Цзэдун заявил советскому лидеру, что Китай решил не строить собственные АПЛ и потому отзывает просьбу о помощи в их создании. «Но это не значит, что мы всю свою береговую линию передаем вам. Не надо путать то, что мы делаем совместно, с тем, что вы делаете сами и мы делаем сами. Мы всегда хотели иметь собственный флот», -- заносчиво добавил кормчий.

«В военное время, -- продолжал Мао Цзэдун, -- обстановка меняется, вы можете использовать все наши морские порты, военные базы. Однако руководить операциями здесь будем мы. В свою очередь, наши военные смогут действовать на вашей территории, включая ваш порт и базы во Владивостоке. Наш флот меньше вашего и должен будет подчиняться вашему руководству. Мы можем подписать соглашение о сотрудничестве в военное время заранее, не дожидаясь начала военных действий. Такое соглашение должно содержать положение о том, что наши вооруженные силы могут действовать на вашей территории. Даже если мы и не пойдем на это, это положение надо зафиксировать, оно соответствует принципу равноправия. В мирное время, однако, в этом соглашении нет необходимости. В мирное время вы только должны помогать нам создавать военные базы и строить вооруженные силы».

В заключение Мао Цзэдун поддел собеседника, сказав Хрущеву: «Слушать мои слова не очень приятно. Вы даже можете сказать, что я националист, что появился второй Тито. Если вы так скажете, то я могу сказать, что ваш русский национализм распространился на китайское побережье».

По данным из отечественных источников, Хрущев при встрече с Мао Цзэдуном уточнил советское предложение о совместном строительстве флота. Он постарался развеять подозрения Мао, что Москва добивается создания флота под советским командованием.

Но Хрущев по-прежнему настаивал на базировании советских подлодок в Китае. «Наш флот сейчас выходит в Тихий океан, а главная наша база находится во Владивостоке. Нельзя ли договориться, чтобы наши подводные лодки могли базироваться у вас, заправляться, отдыхать и прочее?» -- спросил он. Мао отказался, не скрывая недовольства. Тогда Хрущев предложил обмен: «Если нужно, мы дадим вам в Мурманске район, где вы сможете иметь свои подводные лодки». Но и на это Мао Цзэдун не согласился, указав, что в прошлом в Китае много лет «сидели англичане и другие иностранцы». Впрочем, предложенная Хрущевым китайцам база ВМФ находилась за многие тысячи километров от зоны «жизненных интересов» Поднебесной. И в наши дни у Китая по-прежнему нет своих АПЛ, способных обогнуть полмира и добраться до порта на Баренцевом море.

Без штанов, но с бомбой

К лету 1959 года стало ясно, что Москва не передаст Китаю полную технологию изготовления атомной бомбы. Чжоу Эньлай заявил: «Мы сами возьмемся за дело и, начав с азов, за восемь лет ее создадим». Однако успешное продвижение китайской ракетно-ядерной программы затормозилось из-за «большого скачка» и сопровождавших его политических кампаний.

Отзыв из Китая 1292 советских специалистов в 1960 году вызвал замешательство в Пекине. Сроки создания бомбы отодвинулись. В июле 1961 года на совещании работников военной промышленности разгорелась дискуссия: стоит ли продолжать разработку атомной бомбы и ракетоносителей в условиях трудного экономического положения?

Мао Цзэдун на совещании отсутствовал, но потребовал еще раз обсудить вопрос, каким курсом следует идти Китаю. Ко второму заседанию КНР обзавелась ракетой ближнего радиуса действия и освоила производство военного оборудования, в том числе и для испытания атомной бомбы. Был сделан вывод, что Китай способен самостоятельно создать и ядерное оружие. Руководители страны согласились. Министр иностранных дел Чэнь И заявил: «Пусть даже мы останемся без штанов, но все равно достигнем мирового уровня вооружений».

Попутно Пекин пытался разжиться военными секретами у Москвы. Начиная с 11-й сессии советско-китайской комиссии по научно-техническому сотрудничеству в сентябре 1961 года КНР заявляла, что основным его содержанием должна стать специальная тематика, относящаяся к оборонной промышленности, ракетной технике и космическим полетам. Подобные запросы поступали от Пекина в 1962 и 1963 годах. Советская сторона не могла с этим согласиться, но многие просьбы Китая в области новейших достижений науки и техники удовлетворялись.

В августе 1962 года Не Жунчжэнь доложил китайскому руководству, что атомную бомбу можно будет испытать не позднее 1965 года. По китайским данным, над созданием ракетно-ядерного оружия работали более девятисот заводов и исследовательских организаций. В июле 1963 года Чжоу Эньлай подчеркнул, что Китаю необходимо не только произвести испытательный ядерный взрыв, но решить вопросы производства носителей грозного оружия. Позднее он пояснил, что основным направлением исследований должны стать ракетные боеголовки, а авиационные бомбы -- вспомогательным.

23 января 1963 года газета «Иомиури симбун» сообщила, что китайские друзья известили члена ЦК компартии Японии Хакамаду о грядущем испытании атомной бомбы. 16 октября 1964 года в 13 часов по пекинскому времени в КНР было взорвано первое атомное устройство. После того как Чжоу Эньлай сообщил Мао Цзэдуну об успешном испытании, великий кормчий потребовал тщательно проверить, действительно ли произошел атомный взрыв. Ему немедленно доложили, что огненный шар уже превратился в грибовидное облако. В 22 часа официальное сообщение о взрыве передали по китайскому радио. Работа была завершена досрочно: вместо предполагаемых 8--10 лет китайскую атомную бомбу создали всего за пять.