Тема предмета

Про Новый год я могу сказать следующее. Это очень грустный праздник. «Скоро Новый год», -- говорят друг другу люди еще в ноябре и начинают суетиться, накупать подарки и ждать чего-то хорошего и чудесного, как их приучили к этому в детстве. Чудесного, ясное дело, не происходит, и неизбежны разочарование и печаль. Можно подумать, что основная задача в Новый год -- создать у себя специальное настроение счастливого ожидания, чтобы затем переваривать хорошую послепраздничную фрустрацию.

Обычно гора немытой посуды после толпы гостей воспринимается как бытовое явление -- не хочется мыть, а надо; а после Нового года -- как воплощенная тщета всех усилий. И еще это серенькое утро, и пустой город, и подарки были не под елкой и не от Деда Мороза. Помню, первый раз это ощущение тоски пришло в юности, классе в девятом, когда первый раз автор праздновал не дома с родителями, а в большой и веселой компании подруг и поклонников, с танцами, шампанским, с флиртом. И вот морозное раннее утро, часов семь. Оделись, вышли на пустую улицу -- пора домой. Стояли и смотрели друг на друга и вокруг: на свой спальный район, на утренние, подурневшие лица. После давешних розовых сумерек, нарядов, волнений -- вот вам, здрасьте, Новый год.

Возможно, поэтому странный праздник и заливают таким количеством спиртного. И что интересно: даже родная милиция опустила руки и решила не бороться более с этим обстоятельством, а принять его как должное. Московское ГУВД сообщило на днях, что если новогодний гражданин, сраженный Бахусом прямо на улице, будет в состоянии сообщить свой адрес, то милиция гуманно препроводит его по этому адресу, вместо того чтобы отправлять красавца в вытрезвитель или сажать его в «обезьянник». Это прекрасный подарок москвичам к празднику.

Нагрузка алкоголем

Еще один весьма актуальный подарок подготовили Национальный научный центр наркологии Минздрава РФ и Российский университет дружбы народов. Творческий коллектив (кстати, многозначительное какое сочетание -- где дружба народов, там и наркология) сравнил воздействие разных горячительных напитков на организм российского мужчины. Если говорить красивым научным языком, то в задачи исследования входила «сравнительная оценка тяжести постинтоксикационного состояния (состояние похмелья), возникающего после употребления пива, слабоалкогольного газированного напитка и водки».

Что у нас пьют

Если принять все выпиваемое в России горячительное за 100% (в абсолютном алкоголе), то на долю водки и ликероводочных изделий (последние -- это всякие отечественные наливки-настойки, не надо путать их с дорогими импортными ликерами) придется 67%, 23% отдано пиву, 7% -- вину, а на долю коньяков и игристых вин приходится в сумме около 3%. Баночные коктейли статистика, похоже, просто не учитывает.

Исследователи призвали на помощь 12 добровольцев -- студентов-медиков, которые «поочередно подвергались воздействию» водки «Гжелка» от московского «Кристалла», пива «Балтика №3» питерского завода «Балтика» и баночного джин-тоника производства ООО «Бахус». В интересах науки добровольцам пришлось наклюкаться до такой степени, чтобы прийти в то самое постинтоксикационное состояние. И вот что выяснилось: здоровому мужчине 19--36 лет от 56 до 107 кг весом для «развития постинтоксикационного (похмельного) состояния» необходима «нагрузка алкоголем» в 1,4 г/кг веса испытуемого. В натуральном выражении это выглядит так: в зависимости от веса товарищ нуждается в 265--467 мл водки, 1230--2100 мл джин-тоника или же в 2170--3850 мл пива крепостью 4,8%.

Не надо думать, что испытуемый банально напивался на ступенях центра наркологии или Университета дружбы народов. Происходило все исключительно по науке. Скажем лишь, что каждый доброволец употреблял продукт по строго индивидуальной схеме, на один «сеанс» (так называют это дело ученые) у него должно было уйти около часа времени, интервал между сеансами составлял 4--6 дней, а в промежутках у испытуемых «снимались фоновые физиологические и психофизиологические показатели».

Надо сказать, что жертв науки поместили в условия, максимально отвечающие нынешнему дню студента-медика. «При поступлении в лабораторию (14.00) испытуемые на протяжении одного часа отдыхали и получали чай с двумя бутербродами, -- бесстрастно фиксирует исследователь. -- Употребление алкогольных напитков каждым испытуемым продолжалось на протяжении одного часа в интервале времени 17.00 -- 18.30. Все испытуемые во время употребления алкогольных напитков на протяжении всех циклов исследования получали стандартную закуску, которая включала в себя: салат из помидоров под майонезом -- 75 г, бутерброд с вареной колбасой -- 2 шт., бутерброд с сыром -- 2 шт., оливки -- 5 шт., фасоль в томатном соусе -- 1 ст. ложка.

После окончания цикла исследований (в 22.30) испытуемые получали стандартный ужин, который включал в себя: салат из помидоров под майонезом -- 100 г, макароны по-флотски -- 1 порция, куриный окорочок без гарнира -- 1 шт., бутерброд с вареной колбасой или сыром -- 2 шт., чай с лимоном и сахаром (по желанию), хлеб (по желанию). Утром, через один час после пробуждения, испытуемые получали стандартный завтрак, который включал в себя...»

Потом добровольцев тестировали на компьютере. Конечно, только в интересах науки мужчина, принявший 1,4 г чистого алкоголя на килограмм веса, способен отвечать на вопросы людей в белых халатах, стучать по клавишам и описывать свое состояние в специальном дневнике. Не будем вдаваться в подробности -- нам важен результат. И вот что самое главное: водка действительно оказалась национальным напитком, и никуда от этого не деться. Этот антинаучный вывод напрашивается при прочтении следующих строк. «Испытуемые за один час достаточно легко выпивали необходимое по регламенту исследования количество водки, менее легко «справлялись» с джин-тоником и с большим трудом выпивали необходимое количество пива», -- фиксирует исследователь. То есть водка лучше идет и легче позволяет достичь желаемого эффекта. Нужно ее для этого гораздо меньше.

Методы исследования

Редакционная жизнь обычно складывалась таким образом, что любой журналист мог бы дополнить исследование такого рода богатыми сведениями относительно психофизиологических эффектов потребления как вышеупомянутых, так и прочих напитков. Наши собственные наблюдения, которыми мы охотно готовы поделиться с уважаемыми сотрудниками центра наркологии, свидетельствуют, что водка чрезвычайно обостряет творческие способности граждан. Она наводит их на нестандартные и эффективные ходы. Иллюстрацией к сказанному может служить история опять-таки из редакционной жизни. Представьте себе четырех заядлых рыбаков, ежегодно по весне ездивших на рыбалку куда-то под Астрахань. Это был у них целый ритуал, мужской праздник жизни: брали купе на четверых, ящик водки, мешок самой лучшей закуски, затворялись и приступали непосредственно после отхода поезда. В тот раз досталось только три билета в одно купе, и еще один попал в другой конец поезда. Четвертой в купе оказалась старушка -- божий одуванчик, совершенно лишняя при таком раскладе.

-- Мать, -- вежливо сказали ей, -- поменяйся, ради бога, вон с тем парнем. У него и место получше, и народ там потише. А мы, сама видишь, будем водку пить, курить и неприлично выражаться.

Старушка отказалась наотрез -- билеты, дескать, именные, а я вам, сынки, не помешаю. Забралась на свою верхнюю полку и затихла. Добры молодцы накрыли стол и начали. Сначала стеснялись, потом забыли про старушку и стали травить байки, дымить, громогласно хохотать и прочее в том же роде. Через несколько часов, однако, забытой старушке понадобилось выйти из купе. Рыбаки, увидев ее, разинули рты от неожиданности. Старушенция открыла дверь в коридор, и полупьяная четверка предприняла короткий мозговой штурм -- как бы им все-таки выжить смирную попутчицу. Через минуту план был готов.

Тут надо сделать небольшое отступление и сообщить читателю, что один из этой четверки (назовем его Васей) имел весьма запоминающуюся внешность. Он был не слишком высок, но при этом... как бы это сказать... чрезвычайно корпусен. Имел голову, заросшую диким вьющимся черным волосом, и такую же бороду, отчего напоминал какое-нибудь свирепое ассирийское божество. Голос имел громогласный, косил одним глазом, носил куртки-косухи. Прохожие при виде него расступались. Второй был скромен, тих, щупл, носил интеллигентские очки. Имен и наружности двух других история не сохранила, да это и не существенно.

Так вот, когда старушенция отодвинула дверь в родное купе, она увидела следующую картину. Васина дремучая голова лежала на столе. Рот был широко разинут, и из него на подстеленную газетку вываливался огромный серый язык. Остро отточенным ножом интеллигентный сосед нарезал этот язык на тончайшие ломти и тут же фигурным образом выкладывал их на тарелку.

Несчастную сдуло ветром. Очевидцы утверждают, что за вещами своими она не являлась и что больше в этом поезде ее никто не видел. Надо ли говорить, что прекрасного качества говяжий язык, который, как известно, весьма хорош под водку, был припасен заранее?

Кстати, относительно закуски наука тоже имеет что сказать. Если в ходе эксперимента будущий медик пил водку, то он подчистую подметал и приложенные к ней бутерброды с помидорами. При употреблении джин-тоника закуска тоже съедалась, но более медленно. А вот сытное пиво заставляло добровольцев оставлять часть еды на тарелке.

В положении стоя

А затем жестокий эксперимент перешел в решающую стадию. Страждущих похмельных мужчин заставляли выполнять разные тесты и даже «фиксировать тело в положении стоя». Все эти упражнения они проделывали для того, что искушенный читатель знает и так -- чтобы определить, каково оно, похмелье, вызванное разными напитками. Труднее всего пришлось будущим медицинским работникам, употреблявшим пиво или водку. Водка несла страдальцам отсутствие аппетита, нетвердую походку, бледность лица, тошноту или рвоту, одышку. Однако пивное похмелье чревато нарушением стула и -- о ужас! -- снижением полового влечения. Джин-тоник не так сильно бил по вестибулярному аппарату, зато похмелье после него было чревато нервным напряжением, изменением кожной чувствительности, раздражительностью и озлоблением.

В общем, отмечают ученые, постинтоксикационное состояние, а попросту похмелье, после всех трех напитков выглядит примерно одинаково. Правда, «наиболее отчетливо психофизиологические и локомоторные аномалии регистрируются наутро после употребления водки и пива», сообщает исследователь. Однако, продолжает он, «существенные различия в степени тягостных субъективных ощущений, возникающих после употребления разных алкогольных напитков, отсутствуют».

Наука и жизнь

Как справедливо отмечает исследователь, «на высоте алкогольного опьянения оно характеризовалось... повышенной общительностью, говорливостью, повышенным настроением, суетливостью и проч., а в последующем фаза возбуждения сменилась фазой угнетения (вялость, сонливость)».

К тезису про повышенную общительность и суетливость у нас есть старинная история.

В советские еще времена в питейное заведение вломился нетрезвый гражданин с бутылкой и потребовал у продавщицы стакан. Та отказала -- дескать, ты купи чего-нибудь, а потом уже и посуду требуй. Тогда страждущий рванулся к столу, на котором стояла страшная железная салфетница, и стремительно вылил в нее свою водку -- должно быть, выпивать «из горла» ему не позволяло воспитание. Присутствующие замерли... Салфетница была намертво привинчена к столу. Тут, надо полагать, несчастного подстерегла жесточайшая фаза угнетения.

Но и про эту фазу мы знаем отдельную историю, которую мы готовы сделать достоянием науки. По-разному протекает она у разных персонажей. Некоторые в этой стадии делаются нехороши собой и скучны для окружающих, а есть и такие, кого фаза угнетения отнюдь не портит.

Журналист Петя, звезда и всеобщий любимец, имел чудесную особенность -- после сильной дозы он тихо засыпал на полчасика, а проснувшись, был как новенький. Так бывало на презентациях, где Петя быстро хлопал несколько рюмок, а потом, среди общего разговора, отодвигал тарелку, клал голову на руки и отрубался. Так произошло в большой и чрезвычайно шумной компании, собравшейся на новоселье в занюханную и тесную квартирку в Перове. Танцевали, делали плов, трепались, бегали на кухню и обратно, чистили картошку и пили, конечно. Стульев не было, сидели на диване и на снятом с дивана полосатом матрасе. Часам к одиннадцати Петя устал, снял ботинки, аккуратно поставил их рядом (ботинки оказались на удивление маленькими), сложил ручки под щечку и заснул посреди комнаты, под музыку, меж танцующими, прямо под лампочкой без абажура. Веселились и скакали до пяти утра, потом нестойкие расползлись, а стойкие попросили чаю и приступили к задушевным разговорам. К восьми разбежались и они, и тут Петя проснулся, укорил хозяев за то, что дали ему проспать все самое интересное, помыл посуду, починил раковину, позвонил жене и отбыл к новым свершениям.

Порою фаза угнетения чревата интересными открытиями и наблюдениями. Вот одно из них.

Молодой муж приходит домой ночью после хорошей посиделки с земляками. Из художественной литературы ли, из кино ли, но ему известно, что жене положено его ругать. По такому случаю куплен потрепанный букет и сделано соответствующее выражение лица. Жена, напротив, не ругает, а наблюдает с большим интересом -- муж впервые подшофе. Вот он садится на диван и смотрит на жену с удивлением и с немым вопросом. Жена начинает догадываться.

-- Милый, -- говорит она, -- ты меня хорошо видишь?

-- Хорошо, -- неуверенно говорит муж.

-- А сколько меня? -- ласково допытывается жена.

-- Тебя две, -- отвечает он.

-- А как мы расположены -- рядом или одна за другой?

-- Вторая у тебя из-за плеча выглядывает, -- изумленно говорит молодой супруг.

-- Баиньки, -- говорит жена, -- срочно баиньки.

Акция

Для медицинской общественности может представлять интерес история о комплексном воздействии на организмы водки отечественной и сладкого ирландского ликера «Бейлис».

Поздний вечер. Набитый битком бар на Соколе, знаменитый своим бильярдом и особенно любимый журналистами расположенной рядом известной газеты. За столом Петя и автор, тогда еще совсем зеленая барышня. Петя растолковывает автору политическую ситуацию, причем банкиров, политических деятелей и олигархов он называет запросто -- Мишками, Васьками и Сашками. Поэтому автор ровно ничего не понимает, но слушает с большим почтением. Петя, как обычно, пьет водку, автор потягивает коктейль. У стола появляется дива во всем серебряном, улыбается искусственной улыбкой и говорит:

-- У нас сегодня акция. Тем посетителям, которые закажут двойной «Бейлис», мы дарим наш фирменный подарок.

-- Покажите, -- оживляется Петя.

Русалка открывает коробочку и достает из нее такой, знаете, бокал с ручкой.

-- Берем, -- говорит Петя и машет рукой, чтоб принесли двойной «Бейлис». Выпивает его автор -- Петя не признает ликеров.

Дальнейшее автор помнит как в дыму. Петя заявил, что один такой бокал -- это нонсенс и что нужна пара. Последовал еще один «Бейлис» и рюмка водки для самого Пети. Помнит, как молодые люди за соседним столиком начали соревнование. Помнит, что в какой-то момент они откололись и что Петя хищно радовался победе. Помнит, что Петя решил собирать сервиз. Помнит, что ничего не помнит.

Потом автор засобиралась домой, а Петя решил ее отвезти.

-- Петя, -- молила автор, -- я прекрасно доеду на метро. Вы и дороги не знаете, и вообще...

Но тот запихал автора в машину и сел за руль. Автор, хоть и была в нетрезвом уме и нетвердой памяти, боялась смертельно. Отчаянный Петя был знаменит лобовым столкновением с машиной ГАИ, случившимся в пять утра на пустынном Ленинградском шоссе. Машина ГАИ была мирно припаркована на обочине.

В какой-то момент автор задремала, прижимая к груди мешок с сервизом, и проснулась от характерного сине-белого мигания и звука милицейской сирены. «Попали», -- подумала автор. Машина была остановлена, Петя из нее извлечен. Сейчас автора тоже вынут с заднего сиденья и выкинут посреди ночной Москвы с сервизом и тремя рублями денег. Но нет! Сквозь дрему автор услышала, как Петя вернулся на свое место, как машина тронулась и поехала, сопровождаемая все той же сиреной.

-- Что же это делается? -- тревожно спросила автор, пытаясь в зеркале заднего вида найти Петино лицо.

-- Договорились, -- беспечно сказал Петя. -- Дал стольник, чтоб проводили.

Наутро автор пересчитала бокалы -- их оказалось шесть штук. Сервиз. Шесть двойных «Бейлисов»... Значит, автор самостоятельно слопала 600 граммов ликера. То ли по молодости лет, то ли по крепости организма никаких признаков похмелья у автора не было, а может, и были, но автор просто не знала, что это оно.

Выводы

Про водку мы сказали почти все.

Столовое вино -- к умным разговорам.

«Зубровка» -- к дикой злобе.

Шабли напоминает о море и о том, что до лета еще полгода.

Чилийские вина вызывают забвение и отчаянную икоту.

Портвейн -- тут все зависит от года рождения (гражданина) и места происхождения (портвейна). У одних портвейн -- почти ругательное слово, другие знают, как хорош он в холодную погоду, при неспешной беседе или душевном чтении. Напиться им почти невозможно.

Коньяк при неумеренном потреблении вызывает расстройство координации движений и сильнейшую обиду на это при ясной голове и желании доказать всем эту ясность.

Шампанское способно вывести из депрессии, а затем, если перебрать, заставить обливаться горючими слезами. Но это легкомысленный напиток: веселье, вызываемое им, нестойко, а печаль светла. То, что нужно для Нового года.