На этой неделе, 15 августа, российское правительство должно решить судьбу отечественного кино. Министерство культуры во главе с Михаилом Швыдким настаивает на дополнительном финансировании производства игровых картин. Называется цифра -- один миллиард рублей. В США этой суммы хватило бы на один среднебюджетный фильм. В России она может дать серьезный импульс возрождению кино. О деньгах, фильмах, фестивалях и многом другом с Михаилом ШВЫДКИМ беседовала наш корреспондент Вита РАММ.

-- На встрече с Владимиром Путиным вы рассказывали президенту о состоянии дел в культуре, в том числе в кинематографе. Интересуется ли президент новыми отечественными фильмами, как это делали в прошлом советские руководители?

-- Естественно, с президентом мы разговаривали не только о детском кино и анимации. Мы обсуждали вопрос, как увеличить долю русского кино в прокате. Президент -- в высшей степени заинтересованный кинозритель. Он хочет, чтобы наш кинематограф не только пользовался популярностью у зрителей, но и нес позитивные ценности.

Наши новые фильмы, которые появляются на кассетах, мы стараемся передавать президенту. Но надо понимать степень его загруженности. При этом президент успевает многое. Например, музыканты до сих пор испытывают шок от его прихода в Большой зал Консерватории на заключительный концерт Конкурса имени Чайковского. Последним из руководителей государства там побывал Никита Хрущев -- слушал Клиберна.

-- Увеличение госфинансирования отечественной кинематографии до одного миллиарда рублей в год -- реальность?

-- Если помните, в 2002-м уже произошло удвоение цифр по отношению к предшествующему году. Мы просим к этой сумме еще один миллиард рублей -- только на создание полнометражных игровых картин. Сейчас же из выделяемой суммы в 1,4 млрд рублей часть денег уходит на содержание учебных и научных заведений и организаций, связанных с кинематографом, а также на документальное и анимационное кино.

В перспективе мы хотим наращивать объем средств, выделяемых для кинематографа. Нам нужно поднять уровень финансирования кинопроектов до 100 млн долларов в год, то есть до 3 млрд рублей. Тогда у нас будет выходить около ста фильмов ежегодно.

В межведомственной комиссии, комиссии по разногласиям, в Минэкономики и Минфине идут тяжелые, совершенно изнурительные дискуссии. Я надеюсь, что 15 августа правительство примет положительные решения, но у нас есть серьезнейшие противники. Они связаны с частным кинобизнесом.

-- В правительстве есть противники развития отечественного кинематографа?

-- Не в правительстве. Все все понимают: правительство, председатель правительства, президент... Сопротивление идет из других источников. Ясно, что доходы от американского кино выше, чем от русского. Есть люди, которые не заинтересованы в том, чтобы снималось русское кино. Действует мощное лобби, формируется общественное мнение. Это очень серьезно. Мы все же надеемся, что 15 августа будет принято решение увеличить финансирование игровых картин если и не на сто процентов, то хотя бы процентов на 60--70. Сегодня мы вкладываем деньги в фильмы, которые выйдут в 2004--2006 годах. «Роскинопрокат» сможет формировать пакеты отечественного кино не хуже американских коллег.

-- Некоторые считают, что достаточно квотировать кинопрокат -- и путь отечественных фильмов к зрителю станет свободным...

-- Рынок приносит свои проблемы. Например, в стране сейчас производят много молочных продуктов, но продать отечественному производителю свою продукцию, например в Москве, очень сложно. Мешают долгосрочные контракты с зарубежными поставщиками. Но в отличие от масла, молока и сыра у нас нет перепроизводства кино. Вот когда оно будет, тогда можно будет и о квотах поговорить. Мы предлагаем фильмы еще не пакетами, а единицами. Из тех, что снимаются, три с рыночными перспективами, пять просто хороших. Все остальное под большим вопросом. Но, с другой стороны, я противник и квот на само производство. Идею производить семь фильмов ежегодно в расчете на то, что все они будут шедеврами и окупятся, нельзя рассматривать всерьез. Достаточно вспомнить, к чему привело «сталинское малокартинье»... Чтобы получить семь шедевров, надо снимать сто картин в год!

-- Что даст отечественному кинематографу вхождение в европейскую организацию Euroimage? Почему не вступали раньше?

-- Только на государственных деньгах кино снимать сложно. Членство в Euroimage выгодно вот чем: если для производства фильма объединяются три страны и все они члены Euroimage, то можно рассчитывать на грант от Европейского Союза. Раньше мы не понимали секретов и преимуществ этой организации. Сейчас разобрались и вступили.

-- Как идет выполнение указа президента по акционированию студий? Каковы перспективы разрешения ситуации с Казанской киностудией, которую хочет забрать себе Татарстан?

-- Процессы по выполнению указа идут непростые. Все студии надо разделить на производственные базы и фильмофонды. Естественно, что ни бывшее Госкино, ни федеральные министерства не занимались проблемами собственности вообще.

Сейчас мы проводим инвентаризацию, и выясняются самые невероятные вещи. Мы сталкиваемся с тем, что попадаем в правовое поле, которое сложилось в 90-е годы. Например, Казанская киностудия оказалась включена в общий договор между Россией и Татарстаном. И естественно, мы сейчас ищем какие-то ходы, чтобы доказать, что общий договор не распространяется на имущество студии. Это достаточно сложный процесс, хотя не все имущество, находящееся в Татарстане, является собственностью республики. В частности, Казанская консерватория -- учреждение федеральное. Но главное, чтобы режиссеры кино снимали, а не о переделе собственности думали.

-- Конфликтная ситуация на студии Горького уже разрешилась?

-- Думаю, это уже дела минувших дней. Могу повторить еще раз -- Владимир Грамматиков талантливый режиссер, снявший ряд известных детских картин. И для меня огорчительно то, что произошло. Всегда хочется думать о людях лучше. Но студия как хозяйственный организм будет существовать сама по себе, а Владимир Александрович будет, если захочет, снимать кино. На студии идет нормальная работа по выполнению указа президента по акционированию.

-- Критика в адрес молодых российских режиссеров сейчас весьма остра. Дошло даже до вручения «антидиплома» Гильдии российских кинокритиков фильму «Одиночество крови» дебютанта Романа Прыгунова -- как самому недостойному фильму в конкурсной программе Московского кинофестиваля. Как вы оцениваете итоги «Кинотавра» и ММКФ в этом аспекте?

-- Оба фестиваля в этом году показали много кинодебютов, что очень радует. Считаю, что отношение к молодым должно быть уважительным. Нельзя не видеть, что они работают серьезно, они фанатично любят кино. Вспомните, что произошло с Николаем Лебедевым. Первые его картины вызвали на себя шквал критики. Задача же кинокритиков не размахивать дубинками, а пытаться уловить талант даже не в самой удачной картине. Мне нравится, что молодые хорошо рассчитывают свои бюджеты. Они другие, чем мы. И к этому надо отнестись спокойно. Мы только в последний год стали выделять средства для дебютных картин. Надеюсь, что и в следующем году состоится конкурс дебютов на «Кинотавре», что и на XXV ММКФ тоже увидим мы работы молодых.

-- На «Кинотавре» вы выступили как ведущий церемонии открытия... Действительно ли «Кинотавр» с 2003 года станет государственным? Как это отразится на его концепции? Сохранится ли, например, его международная часть? Каков будет статус Рудинштейна?

-- Марк Рудинштейн свой статус выберет сам. На «Кинотавре» я был в первый раз. И у меня создалось впечатление, что это не только фестиваль, но и творческая лаборатория. Сегодня дефицит подобных встреч, семинаров, которыми славилось Болшево. Жизнь кинематографическая изменилась, поэтому очень важно сохранить «Кинотавр». Государство, безусловно, будет более жестко влиять на работу оргкомитета, на состав жюри, на отбор картин.

То же самое надо сделать и в отношении Московского Международного кинофестиваля. Сегодня там слишком много импровизации. Лицом фестиваля является великий импровизатор. Мне кажется, нужна более жесткая, рутинная работа. Нам нужно взвешивать все -- в том числе и то, кто войдет в жюри, кто будет его председателем. Я понимаю, что «Кукушка» Рогожкина -- лучшая картина фестиваля, но также понимаю, что на вкус Чингиза Айтматова Рогожкин не может соперничать с Львом Толстым...

-- После «Кинотавра» вновь заговорили о картине Юрия Ильенко «Молитва о гетмане Мазепе». Вашу позицию по этому фильму толкуют по-разному. Раньше вы собирались деньги выделять на съемки. А теперь речь идет о рекомендации российским прокатчикам не брать фильм в прокат...

-- Я очень уважаю и люблю замечательного артиста Богдана Ступку и не скрываю этого. Режиссер Ильенко и вовсе не нуждается в рекомендациях. Но пафос, с которым сделана картина «Молитва о гетмане Мазепе», мне чужд. Есть в фильме одно великое историческое непонимание. Россия и русские пострадали от империи и от большевиков в такой же степени, как и все народы, в том числе украинцы. Россия вообще была странной метрополией. Не было в мире ни одной империи, которая сама жила хуже, чем ее колонии. В России так было всегда. Говорят, «Молитва...» антимонархический фильм? Скорее он в какой-то степени антирусский... Но я не могу запретить показывать прокатчикам «Молитву...» в России. Они должны сами решать этот вопрос. А почему я хотел выделить средства на этот фильм? Считал, что если бы сняли совместную картину, многих вещей не было бы...

-- Президент Московского МКФ Никита Михалков сказал, что XXV, юбилейный ММКФ пройдет в Санкт-Петербурге -- в честь 300-летия города...

-- Такие вещи должны решать два института: Международная федерация кинофестивалей и организационный комитет ММКФ во главе с председателем правительства. Конечно, Никита Сергеевич, как президент фестиваля, которого утверждают ежегодно, имеет право на свое видение, но нужно провести целый ряд процедур. Если они будут успешными, тогда мы сможем говорить о переносе всерьез. Хотя в Канне никогда не думали в честь юбилея взятия Бастилии перенести кинофестиваль в Париж... Государство, понимая значение ММКФ, исправно выделяет средства. В этом году -- 80 млн рублей, на 10 млн больше, чем в прошлом. ММКФ принадлежит не только международной фестивальной жизни, но и национальной. В его названии прописан город Москва. И уже потому Московский кинофестиваль не воля одного человека. В Санкт-Петербурге можно в честь 300-летия сделать «Эхо ММКФ».

-- Перенести дату Дня российского кино с 27 августа на 27 сентября -- более реально?

-- Я прекрасно понимаю, какими эмоциями руководствуется Никита Сергеевич, говоря о переносе даты. Казалось бы, пустяк -- поменять не цифры, а всего лишь месяц. Просто взять и перенести праздник волевым решением. Но 27 августа родилось не случайно... Есть государственный процесс и регламент формирования дней профессиональных работников. Процедура очень длительная, и зависит она не только от мнения общественности.

-- Не так давно в российской прессе было опубликовано открытое письмо обществу великого польского актера и режиссера Густава Холубека -- в Польше о нем уже давно ведутся ожесточенные дискуссии. Холубек написал, что сегодняшний кризис культуры в Польше не имеет ничего общего с новой экономикой. Главная причина, по его мнению, в том, что мастера культуры забыли о насущной миссии искусства -- воспитании человека. Читали ли вы это письмо и нельзя ли применить многие его положения и к России?

-- Мне этот текст показала Изабелла Цивиньска, режиссер, в прошлом министр культуры Польши. Холубек, увы, написал горькую правду, которая имеет отношение не только к Польше, но и ко всем постсоциалистическим странам, в том числе и к России. Он пишет, что нам всем не хватает смелости откровенно друг другу сказать важные вещи, что наши проявления свободомыслия оказались куцыми и убогими. Что мы не умеем работать без образа врага в лице власти, но одновременно испытываем робость перед новой властью. Испытываем робость и перед новой действительностью, но также мучительно желаем много зарабатывать. Это и привело к тому, что сегодня происходит в искусстве. Холубек написал свой горький текст о ситуации с культурой в Польше, но у нас те же вопросы. Каждый из творцов обязан отдавать себе отчет: это сделано только ради денег, это просто «плевок в вечность», а это творческая удача... Если мы договоримся о критериях, тогда всерьез можно будет говорить об успехе, неуспехе, деньгах. И развивая мысль Холубека, могу сказать, что мы все оказались не готовы к свободе. Свобода -- это не счастье, это трагедия! А мы думали, что свобода -- это рай. В этом была наша большая ошибка.