Нет, все-таки любят на Руси богатых. И чего либералы наши волнуются -- все им «острого позитива» не хватает. Конкурсы объявляют. Дайте, мол, нам «нового русского с человеческим лицом» -- без чернухи-порнухи и с жизнеутверждающим началом. Да зачем же это самое «человеческое лицо» и прочая лакировка действительности? Мы ведь и от мурла в малиновом пиджаке восторгом заходимся -- эк браток куражится! Только держись -- куда нам, убогим, робким, истомленным «умными разговорами». Они -- не мы. Правила дорожного движения нарушают, воруют, блудят, жмотничают, истерикуют, а все одно -- короли. И не надо думать, что коли в некоем тексте речь идет исключительно о безобразных аферах, а рассказчик скорбно прицокивает языком, то перед нами «разоблачение». Это -- любовь. Без конца и без края. Вот и повествователь (он же «лирический герой») повести Славы Сергеева «Русский бизнес. Начало» («Дружба народов» №6) лоховатый интеллигент с литинститутским дипломом буквально заворожен своим приятелем, выходцем из южной республики, что, начав с мелких бизнесовых шалостей, взорлил ныне до зияющих высот. Разумеется, предавая подельников, эксплуатируя старых друзей, влипая в дикие истории, вызывая негативные эмоции не только у читателей, но вроде бы и у самого рассказчика. В том-то и дело, что только вроде бы. Потому что все -- как бы разоблачительное -- повествование посвящено исключительно ему (буржуину кавказской национальности). Во всех смыслах посвящено: он и герой пошловатых «воровских» авантюр, он и адресат авторских воспоминаний (Ты помнишь... Ты, наверно, забыл... -- лейтмотив «Русского бизнеса»). Ах, как старается презирать этого хама-нувориша «благородный» рассказчик, как клеймит его за трусость и жадность, дурные привычки и барские замашки, как подчеркивает «иноприродность» нового «хозяина жизни»... Вотще. Ибо глаз от него, сумевшего урвать свой кус, наш писатель оторвать не может. Ну почему, почему, почему этим -- глупым и бессовестным -- все удается, а мы -- нежные и удивительные -- плачем у разбитого корыта? Ведь он же и сейчас может при случае у нищего рассказчика двести баксов в долг попросить, а сам из черной «Волги» в еще более черный «Мерседес» легко перепрыгивает! Нет, здесь не только зависть (плохо скрытая -- на уровне Лисицы, что не могла добраться до «зеленого» винограда), здесь и чистое восхищение. Глядите, какой чудо-урод! Умереть от счастья! Пока мы о «судьбах России» тары-бары разводили, они прибирали к рукам деньги партии, комсомола и тайной полиции. И оставили нас в дураках -- с умными книжками и ободранными квартирами. Поманили «светлым будущим» и опять объегорили. А мы, отбросивши последние иллюзии, все плачем и плачем. Перемежая слезы завистливо-восхищенными взглядами на них, этих, которые могут безнаказанно нарушать правила уличного движения. Доколе?

Вот-вот, подхватывает песню средневозрастного Славы Сергеева красивый, двадцатидвухлетний Сергей Шаргунов. Подхватывает уже не в «ДН», а в «Новом мире» (№6), где сей автор, лауреат «молодежной» премии «Дебют», опубликовал сочинение под названием «Ура». К двадцати двум годам г-ну Шаргунову (герой, по законам «новой искренности» и не менее «нового реализма», конечно, соименен автору) надоело таскаться по «кислотным» клубам и мусорным притонам. Ширяться надоело. Пить. Курить. Трахаться с квашнеобразными наркоманками и недужными русалками. Наблюдать, как один за одним загибаются сверстники. Читать Жене. Он теперь любит простую крымскую девочку. Жаждет здорового образа жизни. Материт декадентскую гниль. Нахваливает черный хлеб, картошку с постным маслом и соленые огурцы. И блаженно вспоминает свое счастливое детство. (Дождались: вот и позднебрежневская эпоха обрела «величие»!) О да, теперь все будет по-новому. В здоровом теле здоровый дух. Подозрительно схожий с тем самым, что проклинается на первых страницах вялого эссе, для «реализма» нареченного повестью. Потому что все «здоровье» героя -- новый прикол внутренне развращенного бездельника. Потому что все его «простые ценности» замешаны на ненависти -- ненависти не только к наркоторговцам или посетителям элитных клубов (ладно, раньше ты туда по дури ходил -- теперь-то почему от этой пакости отвернуться не можешь?), но и к самому что ни на есть «обывателю». Который по мобильнику разговаривает (сам «Шаргунов», видимо, в этих целях использует швейную машинку) и собирается стать менеджером. О, ужас! То ли дело «крымская девочка» или мифический «мужик». Сила, свежесть, мясо! Ура! И железная уверенность в своей правоте. И свинцовая ярость по отношению к миру взрослых придурков (та же, что вела к игле и травке). И стопроцентная уверенность, что «добротную пищу» кто-нибудь тебе всегда добудет. И восторг от причастности к «литературе». Как же -- прекрасный «новый мир»! Защита «истинных ценностей».

Еще «истинные ценности» в «НМ» защищает кинообозреватель Игорь Манцов. Уже второй раз защищает. (В №4 его оголтелую публицистику сопровождали язвительные редакторские реплики; там же, впрочем, было обещано: дальше комментировать не будем, у нас -- плюрализм-с!) Оттоптавшись на фильме Дениса Евстигнеева «Займемся любовью» (каков фильм, не знаю; «разбор» -- откровенно предвзятый и отнюдь не в киноискусство нацеленный), критик приходит к выводу о борьбе элит в современной России. Мол, есть «ничего себе» (те, что нахапали и успокоились), а есть вечные экспериментаторы, заставляющие народ плясать на похоронах и рыдать на свадьбах. Их-то интересы и защищает Евстигнеев. Но мы не сдадимся. Отстоим «вечные ценности», семью и порядок. Есть у нас надежда -- браток, «Брат-3», заряжай... Ну да, бандитизм -- это норма. Вечная.

Но нельзя же, чтобы без «культуры». Плюрализм-с, как и было сказано. Великий просветитель земли русской Б. Акунин решил поведать своим надежным читателям, что же на самом деле некогда случилось в Датском королевстве. В его трагедии «Гамлет. Версия» Гамлет-старший, проведав о любви Гертруды и Клавдия, самолично выпивает яд, а все последующие события суть следствия изощренной интриги Горацио фон Дорна (куда ж без очередного предка). Он и призраком наряжался, и рапиры в яд макал, и Гертруду принудил к суициду (напомнил о смерти Гамлета-отца). Все для того, чтобы обеспечить датский трон Фортибрасу. А как иначе, если Гамлет -- придурок, а на царство рвется представитель «французской партии» Полоний? Известное дело, прогнило что-то...

Ох, прогнило. И если бы в «Дружбе народов» не было прелестной «сюиты» Елены Холмогоровой «Картинки с выставки» (обычно не слишком ладящие меж собой мать и дочь идут в Консерваторию, где, слушая Мусоргского, вспоминают про себя самые разные истории), если бы «Знамя» (№6) не одарило нас горькой, колючей, но полной скрытого света подборкой стихов Тимура Кибирова «Пироскаф», если бы там же не появились речи лучших из соискателей премии Белкина (Андрей Геласимов, Андрей Дмитриев, Ольга Славникова), если бы -- наконец, но всего важнее -- не был напечатан роман Нины Горлановой «Нельзя. Можно. Нельзя», я бы, пожалуй, исполнил настоящую арию серого волка. Потому как с волками жить... Но мы, к счастью, живем не только с волками, недоумками, интриганами и конъюнктурщиками. Мы живем среди людей. Живых, смешных, мучающихся. Умеющих сохранять свободу и чувство собственного достоинства при любой погоде. Любящих друг друга (и нас). Не разучившихся шутить, дружить, помнить, прощать. Растящих детей (и внуков). Людей, для которых просто не существует «проблем» Славы Сергеева или Сергея Шаргунова. О них-то и написан роман Горлановой -- на мой взгляд, лучшая ее книга. Книга о трудной и счастливой жизни очень талантливого и очень доброго человека. Книга, которую пересказывать просто нельзя. Книга, которую можно (и нужно) читать. Дай Бог, не последняя.