Первый московский международный фестиваль аргентинского танго «Ночи милонгеро» начался в среду в Московском театре юного зрителя. Аргентинский посол, выступавший на открытии, сказал, что танго родилось «в каком-то уголке Буэнос-Айреса». (В зале слегка захихикали: всем известно, что в борделях -- первыми закидывать в танце ноги мужчинам на задницы стали портовые девицы.) Еще он сказал, что если бы танго не появилось в Аргентине, оно могло бы появиться в Москве, потому что суть танго -- в ностальгии. И вот тут уже собравшиеся милонгеро хлопали послу от души.

Милонгеро -- это те, кто ходят на милонги. Милонга -- это вечеринка, где танцуют танго. Такие вечеринки ежедневно устраивают организаторы феста в клубе «Красный уголок» на Новом Арбате, а последнюю обещают провести в воскресенье на открытой площадке в Нескучном саду. При этом милонги -- лишь «средняя» ступенька фестиваля. «До» них проходят мастер-классы (от азбучных до продвинутых, лихих и знойных). «После» -- показательные выступления и модное дефиле в стиле танго (будет нынче вечером в Мосбизнесцентре). Общая интонация феста -- клубная: не домашние безалаберные танцульки, но и не соревнования профи, где каждый каблук врезается в пол так, будто придавливает конкурента. Доброжелательность, мягко повторяемый лозунг «в танго ошибок нет», вдруг подрастающая иллюзия, что мы живем в европейской стране.

Потому что из Европы, кажется, приехала не только Бригитта Винклер, длинноволосая немка Лореляй, в танце почесывающая мыском туфли икры партнера (из иностранных гостей, позволивших фесту назваться международным, появились еще сдержанный американец Том Стермиц и кругленький, ладненький, хитренький аргентинец Качо Данте). Из Европы, вот уже десяток лет снова слушающей Аргентину, ветром принесло нам странное словосочетание «социальное танго».

Танго социальное противопоставляется танго высокому, танго спортивному, танго соревновательному. Идея все та же: не искусство, а досуг. Главное не победа, а участие. И потому нет жестких рамок, разрешены все вариации. На концерте в день открытия фестиваля отечественные тангеро показали, как они понимают этот принцип.

Они сотворили танго китайское (мужчина, оторвавшись от женщины, восстанавливал дыхание с помощью приемов ушу); танго арабское (с выходом солидного шейха в белом костюме и увешанной золотом одалиски); танго финское -- тягучее, чуть тоскливое, отлично выделанное (и сопровожденное дивной байкой о том, что в Финляндии танго появилось во время второй мировой войны, когда лейтенант Кярке соединил русский вальс с немецким маршем). Пять девиц дурачились, изображая под вечную «Кумпарситу» квинтет музыкантов -- инструменты были воображаемыми, и одна заходилась над несуществующим роялем, другая молитвенно щипала невидимый контрабас. И еще одна дама танцевала танго с вешалкой, на которую был прилажен мужской пиджак -- он оказывался чрезвычайно рыцарственным партнером.

Конферансом занимался сам президент фестиваля Александр Вистгоф, и было видно, что это дело ему в новинку («Мне сейчас вспомнились слова Борхеса...» -- тут достается бумажка, по которой читаются эти самые слова). Но общая ясная атмосфера и легко читаемое в «китайских» и «арабских» номерах (русского не было) гуманное послание к человечеству («Присоединяйтесь!») заставили балетного критика отбросить придирки и впервые в жизни написать о любительском (и не скрывающем того) собрании.

Да, автор «Кумпарситы» Херардо Матос Родригес вовсе не был профессиональным тангеро. Вообще-то он занимался журналистикой.