Уязвленный толками о бездействии «Школы драматического искусства», раскинувшейся ныне сразу в двух театральных помещениях (старом, на Поварской, и новом -- предмете зависти и не очень чистых помыслов, на Сретенке), ее руководитель Анатолий Васильев решил дать клеветникам недвусмысленный ответ. Ответом этим стала программа «Эффективный декабрь», название которой говорит само за себя. То есть в «Школе» не просто работают, а работают эффективно. Так эффективно, что тут и трех помещений может не хватить. Кроме открытых репетиций и спектаклей самого маэстро (среди них одно из наиболее впечатляющих зрелищ последних лет «Медея-материал» Хайнера Мюллера с потрясающей Валери Древиль) зрители могут увидеть спектакли бывших учеников Васильева, а также находящегося с руководителем «Школы» в большой дружбе и творческом родстве гения буто Мина Танаки. Однако особый интерес в «Эффективном декабре» представляют три опуса Рабочего центра Ежи Гротовского и Томаса Ричардса. Этот самый центр, основанный Гротовским в маленьком итальянском городке Понтедера, уже приезжал в Москву во время памятной всем Театральной олимпиады. Но желающих увидеть понтедеровцев было полтора года назад гораздо больше, чем тех, кому представилась такая возможность. Теперь есть шанс наверстать упущенное.

То, что понтедеровцы и тогда, и нынче играют у Васильева, закономерно. Вообразить их выступления на других театральных площадках практически невозможно. Это выглядело бы так же нелепо, как литургия в киноконцертном зале, -- сакральный акт в профанном пространстве. Племя экспериментаторов, зараженных бациллой Гротовского, это ведь не просто театральное направление. Это своего рода конфессия. Репетиции для понтедеровцев -- неустанный духовный и телесный тренинг. Пребывание на сцене -- почти сакральный акт, перед которым надо внутренне очиститься и аккумулировать энергию. Выход на подмостки -- одновременно вхождение в транс. Причем есть все основания полагать, что в данном случае это не изображение названного состояния, а оно как таковое.

Понятно, что такие слова, как «спектакль» и «репертуар», можно употреблять по отношению к продукции центра только очень условно. Сами понтедеровцы предпочитают другие термины -- «акция» и «новая игровая структура». Один из трех привозимых ими опусов с натяжкой еще можно рассматривать как представление. У него есть название -- «Остался один вдох» -- и даже некоторая толика нарратива. К женщине, лежащей на смертном одре, приходят родственники. Прошедшая жизнь и последние вопросы бытия переплетаются в ее сознании и принимают самые причудливые формы. Прекрасно сделана сцена, в которой эти самые вопросы задают муравью, изображаемому несколькими артистами. Муравей дергает лапками, пытается соответствовать моменту, но потом, обессилев, в буквальном смысле рассыпается на части. Впрочем, подобный игровой момент для понтедеровцев исключение. «Остался один вдох» -- это в первую очередь песнопения, в основу которых положены древнекитайские тексты, а само действо построено скорее по музыкальным, чем по театральным законам. Они, повторим, к этому опусу все же как-то применимы.

Другой опус -- «Акция» (тоже песнопения, в основе которых уже не древнекитайские, а коптские тексты) -- вообще не рассчитан на воспринимающего субъекта. Это, согласно тексту буклета, «работа участников над собственной сущностью». В пределе ее можно разыгрывать вообще без зрителей (или, как их называют в центре, свидетелей). Ведь если человек молится, свидетель ему не нужен. Более того, он может и помешать. Участники «Акции» никого не изображают. Они пытаются здесь и сейчас почувствовать, насколько подлинно их бытие и что находится за его пределами. И если кто-то застанет их за этим занятием, его смысл и назначение все равно будут неизменны.

В этом странном отношении к театру сказалась тоска европейского секуляризированного сознания по религиозности. Не вере, ибо она предполагает поклонение конкретному богу (или богам), а именно религиозности, особом состоянии души, взыскующей чего-то запредельного. Опусы центра -- яркий пример такого театра в поисках запредельности. Ключевое для сцены древнегреческое слово «мимесис» (подражание) применительно к спектаклям центра совершенно неуместно. Тут никто никому не подражает. Так же, как не подражает никому медиум или дервиш. Понтедеровцы свято уверены, что театральное преображение может быть одновременно преображением и обновлением самого себя, что театр есть место духовного напряжения, а не приятного времяпрепровождения.

Специфика гастролеров определила и специфику работы «Школы» с публикой. Зрителем «новой игровой структуры» «Остался один вдох» может стать всякий. Свидетелем «Акции» -- лишь избранный. Поскольку отделять овец от козлищ, руководствуясь лишь визуальными впечатлениями, чрезвычайно сложно, в «Школе» было принято решение анкетировать желающих. Анкету можно скачать по адресу: www.greek.ru/art/theatr/sda. Там же можно познакомиться с расписанием спектаклей и узнать все подробности.