Марш фанатов по Ленинградке и акция на матче Лиги чемпионов с "Жилиной" стали явным для всех проявлением межэтнической напряженности. Толпа бритоголовых, выкрикивающих лозунг «Русские, вперед!» -- вызов, требующий ответа. Поиски такого ответа наталкиваются на бесчисленные «но».

Нацистские по смыслу лозунги болельщиков не имеют оправдания и требуют реакции. Но власти отказываются от задержаний, ограничиваясь профилактической беседой с лидерами фанатов. Но эта позиция имеет объяснение: власти полагают, что марш бритоголовых стал выплеском негатива значительной части общества по отношению к мигрантам, задержания только усилят этот негатив и сделают фанатов героями.

Наибольший негатив вызывают мигранты внутренние -- с Северного Кавказа. Поощрять такие чувства одной группы сограждан по отношению к другой -- значит работать на разрушение страны. Делать вид, что негатива нет, -- значит снижать доверие населения к власти. Но никак не отвечать -- значит оставлять большинство населения страны между двух огней: между бритоголовыми, скандирующими нацистские лозунги, и темпераментными северокавказскими удальцами, готовыми палить из травматических пистолетов и сочиняющих речовки типа «Кто Кавказ не уважает, тот пусть ежика рожает» (в Интернете доступно фото одного из участников драки на Кронштадтском бульваре, в которой погиб Егор Свиридов, дагестанца Рамазана Утарбиева на фоне такого слогана).

Проблема есть, но фанаты негодный субъект и негодное средство ее решения. Они сами часть проблемы. Они не вызывают сочувствия. Но люди Северного Кавказа принимают именно за сочувствие любую попытку анализа социальных корней явления, которые куда глубже фанатских традиций. Люди Северного Кавказа недовольны, что никто не рассказывает о выходках, которые регулярно устраивают те же футбольные болельщики на выездных матчах в северокавказских столицах, когда за спинами милицейского оцепления гостевая трибуна выкрикивает оскорбительные вирши и вскидывает руки в нацистском приветствии. Они говорят, не без оснований, что ответная реакция их молодежи естественна.

Мы все -- российское общество -- солидарно ответственны за то, что на одной из российских территорий создалась ситуация, когда молодежь не в состоянии социализироваться. Эти стайки молодых ребят, колючих, громко говорящих на родном языке, готовых любой косой взгляд принять за кровную обиду, нередко вооруженные, не прилетели к нам с другой планеты.

При этом ни для кого не секрет, что на горных курортах Домбая и Эльбруса ежегодно находятся группы местных жителей, которых якобы оскорбляют приезжие. Горнолыжники не футбольные фанаты, они не бреют голов, не кричат «хайль!» и не склонны ни к каким этническим излишествам. Но дело регулярно доходит до ножей и травматического оружия.

Северный Кавказ имеет культурную специфику. Не исключено, что горнолыжная публика не совсем в нее вписывается. Но какой к черту международный туризм там, где культурную специфику требуют соблюдать с помощью ножа или «травмата»? Требовать уважения к своей культурной специфике может тот, кто готов уважать культурную специфику другого.

Отсутствие взаимного уважения наблюдается по обе стороны. Это и нацистские эскапады болельщиков в Нальчике или Махачкале, и демонстративная лезгинка на Манежной площади в Москве, о которой даже те, кто ее танцует, прекрасно знают: такой традиции на Кавказе нет, это чистый эпатаж. Каждая сторона убеждена, что именно она отвечает: фанаты -- на агрессию северокавказской молодежи в российских городах, северокавказская молодежь -- на нацистские выходки.

Самое печальное, что огромное большинство людей, уважительно настроенных по отношению к другим независимо от этнического происхождения, все чаще вынуждены выбирать сторону, хотя ни одна им совершенно не симпатична. Никто никому не верит: огромное количество москвичей, не имеющих отношения ни к футболу, ни к скинам, не верят, что драку на Кронштадтском бульваре затеяли именно те, кто в ней пострадал. Пострадавшие, кстати, никак не обозначали тогда своей фанатской принадлежности, а опыт межнационального общения говорит, что зачинщиками ссор часто выступают именно темпераментные кавказцы. В данном случае им, похоже, показалось, что смех, звучавший в компании москвичей, относится к ним.

Сами кавказцы не верят, что их соотечественники задирались ни с того ни с сего, и жалуются, что кавказская точка зрения замалчивается СМИ. К слову, среди пострадавших, судя по всему, был армянин. Поэтому в данном случае не очень ясно, какую именно точку зрения считать кавказской. Кавказцы напоминают о десятках соплеменников, погибших просто за внешнее антропологическое отличие от большинства. По милицейским данным, которые приводила в интервью «Времени новостей» глава центра изучения межнациональных отношений Института социологии РАН Леокадия Дробижева, только в Москве в прошлом году преступления ненависти унесли 90 жизней. Но, во-первых, среди них есть и русские, а во-вторых, преступления ненависти -- узкий сегмент криминальной статистики, в который убитый на Кронштадтском бульваре Егор Свиридов не попадет.

Маховик этих бесконечных взаимных ответов тянет общество в тупик противостояния. Самое опасное социальное последствие -- падение и без того невысокого доверия к правоохранителям. В данном случае кавказцы не верят им потому, что правоохранители отказались увидеть нацистский элемент в марше протеста по Ленинградке, а русские потому, что отпустили всех задержанных после драки на Кронштадтском, кроме одного Аслана Черкесова. Причем по городу уже идет молва, что освобождение из-под стражи куплено родственниками задержанных.

Такое поведение милиции убивает доверие людей к власти. В итоге на социальном горизонте возникает зловещая тень судов Линча, а это окончательное вооруженное размежевание.

Кажется, что из этой тысячи «но» нет выхода. А до него всего два шага. В каждом случае должна следовать внятная реакция сообщества. На демарши фанатов должны отвечать футбольные клубы, мэрия, все, кто в состоянии заявить: крик «хайль!» не выражает общественного мнения, мы порицаем таких фанатов, мы будем воспитывать тех, кто недостаточно воспитан, и накажем виновных. На драки, затеянные северокавказцами, должны отвечать диаспоры и муфтияты -- не оправдывать, а признавать: да, это наши, они ведут себя не так, как того требуют адат и шариат, мы будем вести с ними профилактическую работу и выдадим виновных правосудию, а не станем скрывать их в своих республиках.

Второй шаг -- правосудие. Если ни одно преступление или административное нарушение не остается безнаказанным, если виновных всегда ждет суд и приговор, если милицию нельзя купить или политически мотивировать, этнический компонент исчезнет сам собой. Должно случиться то, что пока остается только лозунгом: закон всегда работает, перед ним все равны.