Большой театр открывает сезон 8 сентября. Вчера прошел сбор труппы, на котором были официально обнародованы планы на предстоящий год. Главным событием сезона директор театра Александр Иксанов считает открытие новой сцены. Что касается основного здания, то пока идет подготовительный период для масштабной реконструкции и уточняются технические задания. Тем не менее театр намерен выпустить несколько премьер, которые продолжат начатое два года назад формирование нового имиджа Большого.Эстетические признаки антиамериканизма

С тех пор как Большой театр весной впервые обнародовал ориентировки на сезон 2002/03, он потерял главный запланированный раритет -- старинную оперу «Американцы» Евстигнея Фомина. Партитуру с таким невероятным трудом выцарапывали из Мариинского театра (там хранится архив императорских театров), что теперь участники истории стараются об этом даже не вспоминать. Вопиющая неловкость ситуации видна невооруженным глазом: бились, бились, доставали, преодолевали сопротивление Гергиева, обещали изумительную изощренную премьеру, а постановки не будет. Планировалось, что «Американцы», не нарушая старых и новых респектабельных порядков «большой» сцены, откроют в ноябре сезон в уже построенном здании филиала. Говорят, оно вышло очень удачным -- современным, функциональным и внешне привлекательным. «Американцы» должны были придать новой площадке заносчивую артистическую самостоятельность взамен простого статуса запасного аэродрома на случай реконструкции. Но, по мнению руководства Большого, менеджеры спланировали постановку как-то не так -- звали не тех режиссеров, не тех музыкантов, мало использовали труппу театра.

Постановочную команду намеревались поменять, вместо одного хорошего режиссера предложили ее другому хорошему режиссеру, что вызвало у этих режиссеров понятное изумление. В результате недовольный тем, что в «Американцах» его мало используют, Большой отказался использовать самих «Американцев».

Тем не менее филиал откроется -- пока без особых раритетов и прочих неординарных репертуарных ходов. В сентябре будет гала-концерт, но только для строителей (в те же дни своих строителей примет Театр Станиславского и Немировича-Данченко, но это всего лишь очаровательное совпадение, в Москве все строятся). Компенсируя потерю оперы Фомина, для новой сцены в последний момент все же удалось организовать другие козыри.

Автор волшебного эстетского «Китежа» в Мариинке Дмитрий Черняков приглашен ставить на новой малой сцене «Похождения повесы» Стравинского. Если учесть, что балетной премьерой «малого» сезона назначен «Светлый ручей» Шостаковича, у филиала все-таки будет свой особый репертуарный вектор -- ХХ век. То есть, можно сказать, современность.

Оперный год на основной сцене будет наконец-то равномерно сдобрен тремя премьерами. Первая из них уже не только репетируется, но зазывает публику кроваво-красными городскими афишами. Судя по их стилю, «Турандот» не хочет выглядеть скромнягой, но, напротив, стремится стать кричащим спектаклем. Амбиций такого рода Большому уже давно не доставало. Успешный русско-американский театральный дизайнер Георгий Цыпин, режиссер Франческа Дзамбелло и Александр Ведерников должны по идее устроить так, чтобы от современного профессионализма новой «Турандот» перехватывало дыхание. Но при этом чтобы первую премьеру пореформенного Большого театра на иностранном оперном материале не сочли бы ни провинциальной, ни экспериментальной (кажется, эксперементальности театр на дух не переносит).

Главную проблему единственной пока постановки, сделанной при новом менеджменте (ибо в серой «Хованщине» было совершенно никуда не годное пение), в «Турандот» решает итальянский вокальный педагог Алессандро Пальяцци. На его плечах выехала очаровательно спетая в прошлом сезоне «Адриенна Лекуврер». В итоге несмотря на то, что постановка была арендованная, а не сочиненная самим театром, из «Адриенны» получилось главное событие прошлого сезона. Для публики так точно. Для менеджеров, играющих роль терапевтов онемевшего театра, должно быть, тоже.

В сезоне 2002/03 ожидаются еще две русские оперы -- на вторую половину сезона назначена премьера «Руслана и Людмилы», а уже на 29 ноября -- первый показ «Снегурочки» в постановке Дмитрия Белова и Альоны Пикаловой (их саратовские спектакли «Евгений Онегин» и «Риголетто» видела публика «Золотой маски»). Про вокальных педагогов пока ничего не известно, хотя мысль об их привлечении после «Хованщины» многим не давала спать. Русский стиль в Большом непременно должен изучаться как иностранный. Дирижировать «Снегурочкой» назначен главный приглашенный дирижер Большого театра петербуржец Николай Алексеев. Он же ждет заказанную Большим партитуру Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина. В театре говорят, что никаких специальных страхов, связанных с сорокинскими судами, здесь не испытывают. Наоборот, воспринимают шум как полезный. Но контракт составлен таким образом, что никаких обязательств, касающихся постановки, у Большого перед авторами нет. Весной они представят готовый и оплаченный продукт, и если он Большому не понравится, вольны будут отдать его хоть в Мариинку.

Впрочем, это будет означать потерю инициативы. Идея заказывать и ставить новые оперы привлекает Большой так сильно, что сейчас здесь обсуждается возможность заказа еще как минимум двух оперных партитур. Но в наступающем сезоне ни сорокинская опера, ни какая-нибудь другая заказная новость появиться не может. Сезон будет строгим.

Все идет к тому, что Большой, как можно было предположить еще год назад, несмотря на кадровые дрязги, бесконечные перепалки с Мариинкой или неудачную премьеру «Хованщины», продолжает бороться за звание «театра просвещенного консерватизма». Увольняя начальника отдела репертуарного планирования (кстати, на место Петра Поспелова так до сих пор никто и не найден, но саму должность пока решили не отменять) или избавляясь от затейливой продукции, театр, в сущности, только уточняет позиции.

На концепцию «просвещенного консерватизма» в этом сезоне будут работать: три статусных оперных названия (одно мощное европейское и два классических русских); предположительно продвинутые постановочные команды; предполагаемые неординарные исполнители главных партий в премьерных показах (три премьеры «Турандот» будет петь Франческа Потане); и, наконец, распланированный на весь год элитарный концертный цикл «Камерные вечера в Большом. Пароль: Фиделио». Концертный цикл остался театру в наследство от начальника репертуарного отдела и выглядит так же изысканно, как в прошлом году. В его рамках в Москве появятся раритетные для Москвы европейские звезды камерной музыки от Фрайбургского барочного оркестра до сопрано Марины Мещеряковой. И любопытные легко заметят, что в этом цикле больше просвещения, чем консерватизма. А вот оперная сцена Большого обычно любит, чтобы наоборот.Юлия БЕДЕРОВА

Импортированный риск

Расписание балетного сезона в Большом не обещает ни великих скандалов (тут надежда только на очередной «Бенуа де ла данс», что просвистит в конце апреля, -- впрочем, даже Волочковой его второй раз не дадут, а Басков не танцует), ни нежданных открытий. Обе премьеры вручены людям хорошо знакомым: Ролан Пети в феврале воспроизведет на московской сцене «Собор Парижской богоматери», впервые поставленный им на родине тридцать семь лет назад и четверть века назад повторенный в Мариинке, а Алексей Ратманский в апреле сочинит «Светлый ручей». Успех балета Пети легко прогнозируем, несмотря на очевидную дряхлость хореографии: в премьерном составе выйдут все звезды Большого. Успех Ратманского мечтаем -- истоптанный когда-то главным искусствоведом СССР балет Шостаковича нуждается именно в таком въедливом и насмешливом постановщике, но слегка пугает имя определенного спектаклю художника. Борис Мессерер славен своими разлаписто-агрессивными декорациями, и как они будут сотрудничать с интеллигентски оттачивающим мелкие детальки Ратманским -- непонятно.

В сезоне обещано также два возобновления -- «Раймонда» в редакции Григоровича и «Ромео и Джульетта» Лавровского. Оба спектакля не появлялись в репертуаре лишь пару сезонов -- потому предстоит их будничная чистка. (Борис Акимов, правда, пообещал, что «Раймонда» выйдет в «новой сценографии того же Сулико Вирсаладзе», -- не очень ясно, что это значит, если художник давно в лучшем из миров).

Балет Большого будет много гастролировать (еще до Нового года -- Канн, Япония и огромный тур по Соединенным Штатам) и принимать много гастролеров. В середине сентября приедет Балет Цюриха с «Гольдберг-вариациями», в октябре балет Ла Скала («Ромео и Джульетта»), в ноябре Хьюстонская труппа покажет «Манон» и одноактные балеты Бена Стивенсона. В марте еще Джоффри Балет будет бесноваться в «Весне священной» -- и благодаря гастролерам Большому театру покажется, что с художественным риском как необходимой составляющей живой жизни у него все в порядке.