Ведущие политики, государственные и общественные деятели бывшей Югославии приняли сейчас согласованное решение о проведении в будущем году международной конференции на высшем уровне «Уроки балканской войны: 20 лет спустя». Эта война началась в июне 1991 года...

Мулла забрался на минарет главной мечети в Сараево, столице Боснии и Герцеговины, и кричит: «Правоверные, у меня украли часы! Если это сделал мусульманин, пусть вернет их в мечеть. Если хорват -- пусть положит часы у ее входа. Ну а если это дело рук серба, то я зря тут разоряюсь». Этот анекдот я услышал впервые, когда приехал в Сараево на зимние Олимпийские игры 1984 года, когда здесь многократно звучал гимн нашей страны в честь побед наших олимпийцев, в том числе блистательной игры нашего хоккеиста Владислава Третьяка. Мы отмечали эти победы на Башчаршии -- местном романтическом средневековом рынке, полном ресторанчиков и лавчонок с вкуснейшей снедью.

Тогда снежный вихрь, поднятый нашими великолепными лыжниками, конькобежцами, биатлонистами, и блеск их медалей не позволили увидеть глубинных процессов, разрушавших внешне благополучную Социалистическую Федеративную Республику Югославию. Но скоро, в начале 1990-х годов, в том же многонациональном Сараево мусульмане на сербской свадьбе по пьяному делу застрелили двух кумовьев, и на улицах города тотчас стали расти баррикады, разделившие боснийскую столицу по этническому принципу. Потом они стали линией фронта.

Так началась гражданская война, в ходе которой на Балканах погибло и исчезло без следа несколько сотен тысяч человек со всех сторон. Ее последствия до сих пор ощущаются не только в Сараево, но и в сербском Белграде, и в хорватском Загребе. В Гааге работает международный трибунал по бывшей Югославии. В эти дни там судят трех хорватских генералов, которым грозит до 27 лет тюрьмы. В Хорватии, впрочем, многие считают их национальными героями. Как многие в Сербии гордятся гаагским узником Радованом Караджичем и скрывающимся от правосудия генералом Ратко Младичем, повинных в этнических чистках.

Я был свидетелем этих преступлений, когда в качестве журналиста пробирался то в осажденное сербами Сараево, то на сербские укрепления на окружающих город вершинах. Я видел, как снайперы и пулеметчики расстреливали мирных граждан, бродивших по незащищенным улицам в поисках воды и продовольствия. Так были убиты три тысячи детей. Я видел, как по ночам люди хоронили своих близких у стадиона, где всего несколько лет назад гремел советский гимн.

Приехав в Сараево спустя много лет, я первым делом отправился на это кладбище. Сегодня здесь, в центре столицы, под огромной статуей льва, друг рядом с другом лежат бошняки (боснийцы-мусульмане), сербы и хорваты. Некоторые покоятся в одной могиле -- как семья Татаревичей: Аднан, Ася, Надан, Дженана, Наджия и Веселько, явно серб. Родились они в разное время -- с 1925-го по 1983 год, но погибли вместе в 1994 году от попадания артиллерийского снаряда.

Все они жертвы национализма, универсального зла, последствия которого одинаковы везде -- в Боснии, Сербии, России и Киргизии, Испании и Индии. Впрочем, Зия Османич, сараевский водитель, с которым я ездил по местам журналистской молодости, настроен оптимистично: «Мы с сербами возвращаемся к нормальной жизни. Нас связывает общий бизнес. Это лучшее лекарство от старых ран». Мой шофер, бывший капитан боснийской артиллерии, по-своему прав. Большинство из тех боснийцев, с которыми я встречался в те дни, начиная от политиков и кончая симпатичными официантками на Башчаршии, убеждены в том, что до новой войны дело не дойдет.

Но напряжение в обществе ощутимо, особенно среди политических лидеров. Страну по-прежнему раздирают этнические и религиозные противоречия. Вот почему, мучительно вспоминая о худших годах Боснии и Герцеговины, я с болью анализирую родные российские реалии и вижу много тревожных совпадений.

«Русская семья снимет квартиру», «Нерусским просьба не обращаться» -- подобными объявлениями пестрят наши газеты и заборы. При этом впервые за много лет рождаемость в Москве превысила смертность, но не вследствие призывов руководства страны и православных иерархов плодиться и размножаться. А, без сомнения, за счет стараний приезжих из Северного Кавказа, Средней Азии, Украины, Белоруссии и Азиатско-Тихоокеанского региона.

Россия оказалась не готова к этому наплыву. Как не были готовы граждане социалистической Югославии к вспышке национализма после распада в начале 1990-х годов их федеративного государства. Худший вариант развития событий в России, связанных с этническими проблемами, может быть настолько катастрофичен, что нынешние пожары покажутся пустяком. Свидетельства тому пока вроде бы локальные конфликты вроде резни с кавказцами на Чистых прудах, беспредел в молодежном лагере в Краснодарском крае или убийства азиатов российскими неофашистами. Но вот так, по похожему сценарию, началась гражданская война на Балканах. Именно так, после схожих событий бошняки, хорваты и сербы начали структурироваться, организовываться в «этнически чистые» отряды, вооружаться и убивать друг друга.

В будущем году исполнится 20 лет с начала последней войны в Европе. Уроки этой войны обязательно должны усвоить российские политики и наши дети.