Вынужденные жители палаточных городков, выросших в Ингушетии с начала второй чеченской войны, не должны зимовать там четвертый раз, заявил первый зам. начальника Миграционной службы МВД генерал-майор Игорь Юнаш. Под его руководством в июне в ФМС уже создана специальная группа по работе с временно перемещенными лицами и вынужденными переселенцами из Чечни. «Это безобразие должно прекратиться: мы должны вывести из палаток людей, которых вполне можем содержать в общежитиях, в нормальных условиях -- если они хотят, в Чечне, если хотят -- в Ингушетии», -- сказал г-н Юнаш. По его сведениям, в палаточных лагерях на территории Ингушетии находятся сейчас свыше 25 тыс. человек, то есть примерно столько же, сколько год или два назад. В задачу группы г-на Юнаша как раз входит реальная оценка численности переселенцев и перемещенных лиц в Ингушетии.

Эксперты уже проверили крупнейший лагерь «Спутник», лагерь «Сацита» и палаточный лагерь под Аки-Юртом, где первые беженцы обосновались даже не в 1999-м, а в 1996 году. Еще три лагеря предстоит проверить. Приписки, по словам генерала, составляют 10--15%: «В «Спутнике» числилось 6700 человек, реально проживают около 5 тысяч. Остальные или живут в Чечне и приходят раз в месяц за гуманитарной помощью, или вообще не имеют никакого отношения к лагерям и вписаны за определенную мзду комендантами. Не без участия комендантов разворовывалась и половина поступающей в лагеря помощи». Кстати, по словам г-на Юнаша, часть персонала лагерей уже заменили, а по фактам хищений и злоупотреблений возбуждено несколько уголовных дел. Ситуация в частном секторе пока менее ясна: проверка там только началась. По расчетам ФМС, там осталось около 59 тыс. человек -- гораздо меньше, чем учитывали миграционные власти республики в первый военный год.

С точки зрения рабочей группы, прежнее руководство Ингушетии фактически препятствовало возвращению людей домой: 8 тысяч ходатайств о помощи с переездом в Чечню оставлено без рассмотрения. Сейчас таких ходатайств уже вдвое больше. «Люди понимают специфику ситуации в Чечне, боятся за свою безопасность и безопасность детей, особенно юношей 18--19 лет, которые могут попасть под зачистку, но этот страх становится меньше, они поверили, что в Чечне может быть мир, -- говорит генерал. -- Особенно после того, как главы двух республик подписали договор, предусматривающий возвращение».

Многие правозащитники, по словам генерала, высказали скепсис и беспокойство. Работающие в Ингушетии сотрудники «Мемориала» действительно опасаются, что переселенцев станут принудительно «выдавливать» в Чечню: проверки в частном секторе и спецоперации в лагерях способны запугать беженцев, и даже если их не станут вывозить из Ингушетии организованно и под конвоем, у них просто не останется выбора, кроме как вернуться в зону конфликта.

Однако генерал Юнаш заверил, что насильственное выдворение исключено. «Группа работает исключительно с теми, кто подает заявление. Таких людей отвозят в центры временного размещения в Чечне или помогают добраться до дома. Тем, кто хочет отстраивать разрушенный дом, мы отдаем и палатки: пусть живут в палатке и строят дом», -- сказал генерал. Тем же, кто не хочет в Чечню ни при каких условиях, ФМС обещает помочь обустроиться в любом другом регионе России. Только в Ингушетии решили окончательно остаться около 30 тысяч человек.

Помимо проблемы безопасности с возвращением связаны и финансовые трудности: на размещение и помощь перемещенным лицам в Ингушетии выделяется вчетверо больше средств, чем в Чечне. Зарубежные гуманитарные организации работают также в основном в Ингушетии. «Их помощь часто кончается сразу на границе Ингушетии с Чечней, а это недопустимо. Люди должны получить что-то кроме 450 рублей в месяц, которые им может дать правительство Станислава Ильясова», -- пояснил газете «Время новостей» спецпредставитель президента по правам человека в Чечне Абдул-Хаким Султыгов. Однако и он считает, что дело поправимое: самое главное, что люди возвращаются. «Дело не всегда в безопасности, -- сказал спецпредставитель. -- Для многих это дело гражданского мужества. Они просто устали ждать, когда на родине нормализуется обстановка. Устали ждать не только в Ингушетии, но и в Москве, -- я могу привести в пример своих родственников и по всей России. И они возвращаются, чтобы показать: мы хотим жить нормально».