Президенты ведущих держав на саммите в Вашингтоне сегодня обсуждают проблемы ядерной безопасности, в том числе ядерные амбиции Ирана и Северной Кореи. Накануне президент США Барак Обама объявил, что эти два государства «не могут чувствовать себя в безопасности». Новая американская военная доктрина не исключает нанесения ядерного удара по этим странам. А президент России Дмитрий Медведев вчера заявил, что против Ирана «могут быть введены новые санкции», но они «вряд ли затронут сотрудничество в энергетике» и вообще должны быть «не мучительными, а умными».

Иранцы уверяют, что не создают атомное оружие и не нарушают международных обязательств, а развивают лишь мирные программы. В Иране говорят, что ядерная бомба -- это грех. На днях президент Махмуд Ахмадинежад и его заместитель Али Акбар Салехи на торжественной церемонии продемонстрировали новые современные центрифуги для обогащения урана. Местные специалисты показали и созданный ими опытный образец топливных стержней для Тегеранского исследовательского реактора. Об иранском атоме и о сотрудничестве с Россией обозревателю «Времени новостей» Елене СУПОНИНОЙ рассказал в Тегеране вице-президент Исламской Республики Иран, глава иранской Организации по атомной энергии 61-летний Али Акбар САЛЕХИ.

-- В Совете Безопасности ООН готовятся новые, более жесткие международные санкции против Ирана. Какое влияние они окажут на вашу страну?

-- Мы, конечно, не приветствуем введение санкций против нашего государства. Такие меры способны создать проблемы для населения любой страны. Но мы уже привыкли, ведь санкции действуют против нас уже 31 год (имеются в виду односторонние американские санкции, введенные после исламской революции в Иране в 1979 году. -- Ред.). Иногда принимаемые против нас меры были жестче, иногда слабее. Тем не менее такие ограничения неприятны. И сейчас нам хотелось бы, чтобы члены Совета Безопасности ООН проявили благоразумие, не допустили бы новых санкций. Ведь санкции создадут проблемы не только для иранского народа, но и в конце концов для самих этих стран. Это обоюдоострый меч.

-- Что вы имеете в виду?

-- Многие вопросы, касающиеся экономического сотрудничества, торговли нефтью и политического влияния Ирана в регионе и в целом странах исламского мира. Это влияние велико. Агрессивность по отношению к Ирану со стороны Запада и тех, кто действует с ним заодно, -- это еще и враждебность вообще к мусульманам. Что мы и будем объяснять.

-- Но ведь среди мусульманских государств та же Саудовская Аравия, а у нее неплохие отношения с Западом...

-- Мы имеем в виду прежде всего народы. Во время посещения этих стран пообщайтесь с народом, послушайте, что люди говорят. Спросите их про Иран. Иногда есть большая разница между тем, что там делают правители и что думает народ. Возьмите проблему Палестины. Есть арабские исламские государства, которые не выполняют своих обязательств по решению этой проблемы. Но разве это означает, что народ в этих государствах придерживается такой же позиции? Нет, конечно.

-- Многие ваши соседи, включая арабов, обеспокоены иранской атомной программой. Мне об этом, к примеру, говорил министр иностранных дел Кувейта шейх Мухаммад ас-Сабах. Как вы воспринимаете это беспокойство?

-- Вот сейчас завершается строительство атомной электростанции в Бушере. Безопасность работы реактора там обеспечивают российские специалисты и Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ). Если тот же Кувейт обеспокоен, так пусть спросит МАГАТЭ о том, безопасна ли эта станция или нет. К тому же и Кувейт, и Бахрейн, и Эмираты намерены строить у себя атомные станции. Так что и мы вправе задавать такие же вопросы. Но мы их не задаем. Потому что мы уверены: создание таких станций осуществляется по международным стандартам и под международным контролем. Это беспокойство имеет политические причины, отнюдь не технологические.

-- Они же обеспокоены не из-за станции, а из-за угрозы нанесения военного удара по атомным объектам Ирана со стороны США и Израиля. Ведь если они нанесут удар, это может привести к заражению водных и других ресурсов...

-- Так пусть тогда эти обеспокоенные государства встанут между нами и теми, кто вынашивает такие планы. Пусть помешают им!

-- Вы упомянули Международное агентство по атомной энергии. Оно заявляет, что иранцы ответили еще не на все вопросы о сути своей атомной программы -- дескать, еще неясно, носит ли она только мирный характер. Почему вы не спешите дать все ответы?

-- Вот это и есть вопрос по существу. Давайте посмотрим на историю ядерного досье Ирана. За последние годы бывало не раз, когда агентство задавало нам вопросы, а потом признавало, что они были нелогичны. Я взял с собой на нашу встречу документы МАГАТЭ. Несколько лет назад, еще в самом начале развития ситуации с нашим ядерным досье, агентство заявило, что Иран якобы способен обогащать уран выше уровня 30 и даже 40%. Мы тогда не имели таких возможностей. Мы объяснили, что обнаруженные на центрифугах следы -- это загрязнение от работ по обогащению урана в той стране, которая продала нам это оборудование. Но только через три года агентство признало, что загрязнение имеет внешние причины. Я хорошо это помню, поскольку тогда был послом Ирана при МАГАТЭ.

-- Вы, помнится, то оборудование купили в Пакистане?

-- В Пакистане или еще где-то -- не так важно. Главное, посмотрите, что пишет МАГАТЭ в своих отчетах: «Агентство уже не считает данный вопрос вызывающим недоразумения». И это через три года! И все эти годы из-за этого продолжалась шумиха в средствах массовой информации, против нас настраивали общественное мнение. А ведь мы это все сразу же объяснили и европейцам, и американцам. И те пробы они брали с аппарата, который у нас даже еще ни разу не работал на тот момент. Он был куплен на черном рынке, и там даже не хватало всех деталей. Мы им рассказали, где и зачем купили эти компоненты. Они и тут не верили, все пытались привязать нас к каким-то другим продавцам, пока не признали правдивость предоставленной нами информации. После той истории мы были вынуждены принять решение самим создавать такое оборудование. Это заняло время, но теперь вы видите, каких успехов мы добились.

Так что агентство не без греха. Гляньте еще на один пункт их документа. Вот здесь речь о полонии-210. Они долго уверяли, что Иран использует это вещество для производства ядерного оружия. А через несколько лет агентство объявило, что удовлетворено объяснениями иранцев и снимает этот вопрос с повестки дня. Или следующий параграф -- о шахте Гехин. Это урановый рудник на юге Ирана, в районе Бендер-Аббаса. Они и по этому поводу выразили сомнения, и вот читайте: «Агентство больше не считает спорным этот вопрос». Проблема в том, что вначале Си-эн-эн, «Фокс Ньюс» и другие американские телекомпании много кричали про эту шахту, настраивали общественное мнение. А когда вопрос был снят, ничего не сказали об этом! То же самое было по другим вопросам с центрифугами, с документами по металлическому урану и так далее. Они все пытались доказать, что мы делаем атомную бомбу, когда мы ее не делали и не делаем!

Как и сколько еще нам надо доказывать, что мы преследуем исключительно мирные цели? Сколько раз? Тысячу? И возникает вопрос: а кто здесь на самом деле неискренен? Они начали войну в соседнем Ираке под предлогом, что там есть оружие массового уничтожения. Поубивали там сотни тысяч людей, а потом сказали: нет, мы ничего не нашли, там нет такого оружия. Они действуют с позиции силы и по законам джунглей.

-- Почему бы вам тогда тем более не сделать ядерную бомбу?

-- Послушайте, если бы мы действительно хотели сделать бомбу, то разве бы мы так скрывали свои намерения? Мы построили одно из самых независимых государств в мире. Мы не оглядываемся ни на Америку, ни на Россию, ни на Китай или Европу. Мы бы спокойно вышли из Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и открыто объявили бы, что сейчас создадим ядерную бомбу. Однако наш духовный лидер аятолла Али Хаменеи объявил, что создание такой бомбы незаконно и противоречит исламу. Ядерная бомба -- это харам (в мусульманском праве «грех, запретное». -- Ред.). Это касается и ее использования, и хранения. Если наш духовный лидер так говорит, то неужели вы думаете, что мы будем нарушать его предписания?

Или представьте даже, что мы вдруг были бы способны создать ядерный заряд. Но ведь он все равно не будет такой же мощной бомбой, что есть в больших количествах у России и США. И какой смысл тогда нам это создавать? Вы что, серьезно думаете, что мы можем тягаться здесь с Россией и Америкой? Да мы бы и за сто лет не сравнялись с ними. Разум подсказывает, что ядерное оружие не принесет Ирану спокойствие, мир и безопасность. Ирану не нужна атомная бомба. Мы не работаем над созданием такого оружия. Равно как мы не пытаемся создать химическое или биологическое оружие. Не случайно Иран стал членом многих международных организаций, выступающих против распространения такого оружия, в частности мы вошли в ДНЯО.

-- Но ведь ваш враг -- это Израиль?

-- Так Израиль -- это продолжение Америки. Любой конфликт между Ираном и Израилем -- это на самом деле конфликт между Ираном и Америкой. Израиль, как он изначально создавался, -- это государство масштабом примерно 10 тыс. квадратных километров. То есть размером с крупный иранский город. Если бы не поддержка США, то это государство пало бы за один день.

-- Вот вы говорите, что ваши духовные убеждения и вера противятся созданию атомного оружия. Но мне приходилось слышать, в том числе и от российских дипломатов, что иранские мусульмане-шииты придерживаются религиозного принципа «такыйи». Он означает «утаивание» перед чужими людьми своих истинных взглядов, целей и методов их достижения. Разве это не так?

-- Да нам нечего утаивать и незачем! Посмотрите на Северную Корею. Они захотели -- и вышли из ДНЯО, они имели такое право и создали атомную бомбу. Мы же из этого договора не выходили. Более того, Иран и впредь останется членом ДНЯО. Иран позволил международным инспекторам исследовать свои атомные объекты. При всем уважении к российским и другим дипломатам все-таки должна быть логика! Я из тех иранских руководителей, кто постоянно подчеркивает важность сотрудничества с Россией и напоминает про оказанную вашей страной помощь. Еще в советские времена, около 50 лет назад, ваши специалисты построили в Иране крупный металлургический завод в Исфахане. А теперь, даст бог, россияне в ближайшие месяцы достроят первую в Иране атомную электростанцию.

У нас хорошие впечатления от сотрудничества с россиянами. Проблема в политике. В том, что Иран выступает против засилья Запада, его колониальной политики. Иран попал в международный капкан. Если бы мы проявили уступчивость и, к примеру, отказались от поддержки Палестины, то Запад тут же изменил бы отношение к нам к лучшему. И тогда россияне захотели бы с нами еще больше сотрудничать. Как с Саудовской Аравией пытаются.

Хотя неужели вы думаете, что проблемы экстремизма и терроризма на российском Северном Кавказе имеют только внутренние причины? Вы верите, что все эти мысли исходят изнутри России? А вот я убежден, что эти явления имеют корни за пределами вашей страны.

-- Какие государства, по-вашему, питают экстремизм в России?

-- Не будем сейчас их называть. В России и без того это известно. Только россияне стараются не говорить об этом вслух, поскольку речь идет о государствах, находящихся в орбите западной политики. А вот Иран не находится в западной орбите, и Россия из-за нас не хочет ссориться с Западом. Сколько еще событий как в Грузии или на Украине надо россиянам, чтобы понять: ваш друг -- это Иран, а не Запад? Вспомните, как НАТО добивалось того, чтобы развалился Советский Союз!

Все вокруг России -- в руках Америки. За исключением Ирана. Мы никогда не создавали для вас проблем. Почему вы тогда опасаетесь Ирана, но не боитесь тех, кто экспортирует в вашу страну терроризм? Мы желаем добра и успехов российским гражданам. Мы считаем Россию важным и большим соседом. Но мы хотим, чтобы и Россия к нам относилась как к большому соседу. Чтобы российское правительство принимало по отношению к нам более выверенные решения. Нам не нужно особой поддержки. Не надо лишь слепо следовать в фарватере политики США. Ведь ваша страна -- великая держава.

-- Россия не хочет, чтобы у соседа появилась атомная бомба...

-- Так мы и не создаем такую бомбу! Ну что нам еще сделать, чтобы доказать это?

-- Тогда почему вы отказались от сделки с международным сообществом по Тегеранскому исследовательскому реактору? Ведь Россия предложила, что раз у вас заканчивается топливо для его работы, то не обогащайте уран сами во избежание подозрений, а отдайте ваш низкообогащенный уран тем же россиянам и получите взамен более высокообогащенный в качестве топлива. Почему вы отказались?

-- Мы не отказывались. Мы согласились сразу и согласны сейчас. Проблема лишь в гарантиях. Нам предложили отдать сразу тысячу килограммов нашего низкообогащенного урана, со степенью обогащения 3,5%. А затем дожидаться, пока весь этот объем урана будет обогащен до уровня 20%. Такой уровень необходим для работы этого исследовательского реактора и производства медицинских изотопов, используемых для лечения. Предположим, мы отдали весь этот наш уран. Но где гарантии, что потом нам отдадут обещанное? Почему не отдать нам сразу те 100 кг высокообогащенного урана, что получается из тонны низкообогащенного? Почему нам надо ждать год, как они предлагают?

-- Так это же, господин вице-президент, вопрос доверия? Неужели вы сомневаетесь, что та же Россия отдаст, если обещает, положенный объем через год?

-- А знаете ли вы, что уже 31 год, как наш уран находится во Франции? 50 тонн! Еще со времен шаха! Так пусть французы нам его отдадут! Или вот американцы. Еще в годы революции мы им заплатили 2 млн долл., чтобы купить топливо для того же Тегеранского реактора. И что в результате? Они нам ни топливо не отправили, ни 2 млн долл. не вернули.

-- Кажется, необходимое для реактора топливо вам продали аргентинцы?

-- Только в конце 1980-х, то есть где-то лет через десять после революции, мы договорились о закупке топлива у Аргентины. А ведь в тот период никаких других атомных программ, за исключением исследовательского реактора в Тегеране, у нас не было. И как же нам верить тем же французам после этого? У нас негативный опыт взаимодействия с Западом в прошлом. Ведь в предлагаемой сделке участвует не только Россия, но и Франция, США. Если что случится, Россия потом скажет: извините, так решило международное сообщество. А то ведь они предложили, что россияне дообогащают уран, а потом отправляют его во Францию. И только там уже производится собственно топливо, то есть топливные стержни для реактора. Да, проблема в отсутствии взаимного доверия. Но почему его нет? Кто его разрушил? Они. Не мы.

-- У меня есть информация, что закупленное в прежние времена топливо на Тегеранском реакторе иссякнет уже в апреле или в мае этого года. То есть вам уже срочно нужно пополнить запас. Что вы будете делать?

-- Нет, запасов топлива еще хватит не на один или два месяца, а на больший срок. Во всяком случае хватит до того момента, когда мы сами сможем сделать уран того уровня обогащения, что необходим для работы этого ректора. Но не скрою от вас, что мы несколько снизили интенсивность производства медицинских изотопов. Как раз для того, чтобы продлить срок работы реактора. Мы уже можем сами обогащать уран до уровня 20%. И у нас уже 4 кг такого урана. А нужно нам 1,5 кг каждый месяц.

-- Так вы, может, в состоянии уже обогащать уран и до большего уровня?

-- Конечно же в состоянии. Мы можем обогащать уран до любого уровня. Мы просто не нуждаемся в этом. А технологически вполне можем.

-- Сколько у вас всего центрифуг по стране, а то цифры разнятся?

-- Нет, эти данные я вам не скажу. Сами знаете, пишут разное. Я не вправе заявлять об этом. Но, слава богу, достаточно. И с каждым днем становится больше. Речь идет о самых современных центрифугах. Уже в этом году это новое оборудование принесет нам немало пользы.

-- И все это центрифуги иранского производства?

-- Все без исключения. Это в самом начале мы купили оборудование из-за рубежа для проведения исследовательских работ.

-- Западные журналисты сейчас нередко упоминают имя иранского ученого-атомщика Шихрама Амира. Он вроде как с помощью ЦРУ бежал в США в 2009 году. Опасаетесь ли вы, что он многое расскажет вашему противнику об иранской атомной программе?

-- А он вовсе и не ученый-атомщик. Его пытаются представить таковым. Да, он работал в одной из наших атомных структур, но простым служащим. Он исчез во время совершения паломничества к мусульманским святыням в Саудовской Аравии. А потом мы, причем тоже из средств массовой информации, узнали, что он находится в США.

-- А почему Иран скрывал информацию о строительстве нового завода по обогащению урана в местечке Форду, что недалеко от города Кум? Американский президент в сентябре 2009 года объявил о наличии информации об этом, чем произвел впечатление на своего российского коллегу Дмитрия Медведева, приехавшего тогда в Нью-Йорк на саммит ООН. Что вы на это скажете?

-- Что лучше бы российский президент почерпнул информацию не от американского президента, а от российского посла в Тегеране, поскольку у него больше правдивой информации, чем у Барака Обамы. Поясню, что работы велись в скальных породах, это очень трудоемкая и долгая работа -- долбить такую гору. За два года мы даже фундамент не установили. Раньше там находился склад оружия. Наша Организация по атомной энергии купила это место у армии. Так что мы такого тайного делали? Гору бурили? Мы что, даже об этом должны тут же бежать отчитываться и сообщать на весь мир? Инспекторы МАГАТЭ сейчас постоянно посещают Форду, строительство которого входит в завершающую стадию. Так пусть наши братья в России прочитают эти отчеты! Мы и так уведомили МАГАТЭ об этих работах раньше срока, положенного для таких случаев.

-- Вы уже упомянули атомную станцию Бушер. Как вы относитесь к тому, что ее строительство россиянами затянулось аж на 15 лет?

-- Мы видим, что работы близятся к завершению. Российские специалисты активно и со всей ответственностью работают. Мы надеемся, что в ближайшие месяцы, даст бог, станция в Бушере вступит в строй.

-- Возможное ужесточение международных санкций против Ирана может сказаться на этих планах?

-- Нет. Международные санкции никак не затрагивают АЭС в Бушере. Во всех резолюциях Совбеза ООН сказано, что эта станция выведена за рамки действия санкций.

- Каковы, на ваш взгляд, причины промедления? Они технические или политические?

-- Я считают, что это в большей степени технические причины. И хочу подчеркнуть, что российские специалисты хорошо справились с этой работой.

-- Иран намерен и далее строить атомные станции, не так ли?

-- Да, мы приняли программу строительства еще 20 станций. Но не за два-три года, а за 20 лет. Таково решение правительства, одобренное меджлисом (законодательная власть в Иране. -- Ред.).

-- Смогут ли россияне участвовать в этих планах?

-- Все это долгосрочные проекты, причем не всегда крупные. Например, мы уже проектируем станцию мощностью всего 360 мегаватт в районе Дархувейн, что возле города Ахваз на юге страны. На начальном этапе при проектировании мы воспользовались помощью швейцарских специалистов.

-- А к российским-то обратитесь?

-- Мы не обращались к россиянам с подобными запросами. В любом случае весь Бушер -- в руках россиян. А ведь там, как и задумывалось изначально, два реактора. (Строительство начали немцы, забросившие работы после исламской революции. -- Ред.) Бушер сам по себе крупный объект. И если россияне захотят остаться там работать и далее, обеспечивая функционирование станции, то добро пожаловать. Тем более, повторю, международные санкции никак не затрагивают и не затронут ее работу.

-- Похоже, Москва поддержит новые международные санкции против Ирана. Как Тегеран отнесется к такой позиции России?

-- Это останется в памяти иранского народа. Но вы затронули область пока неизвестного. Только богу известно будущее. Нам хотелось бы, чтобы Россия заняла нейтральную позицию. А там уже ваше руководство само будет принимать решение.

-- Как вы оцениваете действие Договора о нераспространении ядерного оружия?

-- Мы выступаем против ядерного оружия и его распространения. Не случайно 17--18 апреля в Тегеране пройдет крупная международная конференция под названием «Атомная энергия -- всем, ядерное оружие -- никому». Россияне также приглашены на нее.

Тегеран поддерживает и процесс разоружения, причем мы считаем, что это должно касаться не только России и США, но и других ядерных держав.

Иран как член ДНЯО считает этот договор важным и эффективным. Правда, он отражает перекос международного баланса сил в пользу нескольких крупных держав, что нуждается в исправлении. Но в целом этот договор выполняет свою роль. Ведь те же международные инспекции атомных объектов в Иране -- это следствие нашего членства в этом соглашении.