Тридцать три года назад, когда ансамбль Марка Пекарского дал свой первый концерт, составить целую программу из отечественной музыки для ударных было невозможно, однако с тех пор подобных сочинений появилось более сотни. Как отмечает Пекарский, его ансамблю немало помогла "московская тройка" -- Шнитке, Денисов, Губайдулина (создавшие соответственно три, пять и девять сочинений с участием ансамбля ударных). Благодаря Пекарскому у наших музыкантов кардинально изменился взгляд на саму природу ударных, инструментов отнюдь не второстепенных, с самостоятельным и весьма солидным репертуаром. Ныне в Консерватории прозвучали три сочинения, в каждом из которых продемонстрирован необычный подход к ударным: "Плачи" Эдисона Денисова, "Заклинания" Вячеслава Артемова и "Три сцены" Альфреда Шнитке. Программа носила интригующее название "Голосовые связки и барабанные перепонки" -- каждый из номеров написан для голоса и ударных; пела Алиса Гицба, солистка "Геликон-оперы".

Если великолепные "Плачи" за последние годы ансамбль Пекарского представлял не раз, то "Заклинания" и "Три сцены" не звучали у нас много лет, и услышать их было особенно интересно. "Три сцены" -- сочинение легендарное: те, кто присутствовал на его московских исполнениях в первой половине 1980-х, помнят их до сих пор, однако с тех пор в Москве "Три сцены" не играли даже в связи с юбилеями Шнитке -- ни минувшей осенью, ни пятью годами раньше. Более того, в отличие от подавляющего большинства сочинений Шнитке "Три сцены" даже не записаны: да, их важно не только слушать, но и смотреть, но эта возможность так редка, что сделать запись все-таки имело бы смысл. Любопытно, что первые исполнения "Трех сцен" вызывали крайне негативную реакцию современников Шнитке, причем тех, кто принадлежал скорее к его лагерю, нежели к противоположному. Вот, например, как описывал -- с чужих слов -- исполнение "Трех сцен" композитор Александр Локшин: "На сцене, естественно, вибрафон... четыре исполнителя бьют молоточками по этому инструменту, пятый тоже бьет, только по воздуху. Под этот аккомпанемент хорошая певица время от времени издает неопределенные музыкальные звуки, при этом усердно вращая ручную кофейную мельницу. Поиграв таким образом некоторое время, четверо исполнителей поднимают вибрафон в воздух и, изображая гроб, несут его за кулисы. Певица продолжает вращать мельницу... Я не знаю, верит ли автор действительно в Христа (или в кофейную мельницу), но убежден в его сознательном или бессознательном жульничестве."

В действительности "Три сцены" -- уникальный случай в творчестве Шнитке и с музыкальной, и с театральной точки зрения. Одновременная игра нескольких исполнителей на вибрафоне, и это становилось особенно ясно на концерте ансамбля Пекарского, рассчитана не только на внешний эффект: таким образом создается абсолютно удивительный саунд, сравнимый по силе со звучанием нескольких роялей. Позже к ударникам присоединилась Алиса Гицба с пресловутой кофемолкой в руках: вращая ее ручку, она пела без слов мелодию Песни Мэри из телефильма "Маленькие трагедии" -- удивительно грустную и красивую.

Впрочем, хорошо знакомая музыка была мало похожа на себя: из-за двери зала песню неожиданным громом поддержали большой барабан и тарелки, затем на сцену вышли две скрипачки, игравшие разные мелодии в разных ритмах. Постепенно мелодия песни размылась и стала напоминать скорее крики боли; отвечая на них, в зал вошли ударники, игравшие за дверью, во фраках и белых перчатках. Они возглавили похоронную процессию; за ними двинулись музыканты, укатившие из зала вибрафон, а замыкала ее Алиса Гицба, продолжавшая петь все более надрывно и крутить ручку мельницы. Можно представить себе, что подобное зрелище могло раздражать современника ложной многозначительностью, однако ее-то здесь и не было: речь скорее о праве автора на эксперимент, о его желании обогатить музыку театральными средствами и сделать ее более доступной для публики, уставшей от авангарда.

В то же время нельзя сказать, будто "Три сцены" звучат так же свежо, как лучшие сочинения Шнитке. Иначе обстоит дело с "Плачами" Денисова, опусом абсолютно оригинальным и с десятилетиями не теряющим свежести. Цикл, написанный для сопрано, фортепиано и ударных на русские народные тексты, изображает обряд похорон в русской деревне. В блистательном исполнении Алисы Гицбы, пианиста Юрия Фаворина и ансамбля Пекарского сочинение казалось словно записанным с натуры, несмотря на тончайшую, тщательно проработанную инструментовку. Два произведения, объединенные мотивом погребения, стали удачной аркой для загадочных "Заклинаний" Артемова с текстами на несуществующем языке, которые еще предстоит осмыслить.