Днем в пятницу стало известно о гибели 53-летнего министра внутренних дел Дагестана генерал-лейтенанта Адильгерея Магомедтагирова. Министр был застрелен из снайперской винтовки при выходе из одного из банкетных залов Махачкалы, где он был гостем на свадьбе дочери одного из своих подчиненных (отец невесты тяжело ранен). Вместе с министром погиб начальник тыла МВД Дагестана Абдуразак Абакаров, еще шесть человек получили серьезные ранения. По свидетельствам очевидцев, выстрелов было около 20, но на месте происшествия нашли только пять пуль -- остальные, по всей видимости, попали в цель.

Качество стрельбы и вид использованного оружия -- найдены пули от снайперской винтовки «Винторез», или бесшумной снайперской винтовки ВСК-94 -- говорят о том, что в министра стреляли профессионалы. Специалисты экспертно-криминалистического центра МВД Дагестана сообщили, что таким оружием снаряжаются специальные подразделения ФСБ, МВД и Минобороны России. В региональной базе данных ствол, из которого был убит министр, не значится. Собранные доказательства и результаты баллистической экспертизы будут немедленно направлены в Москву.

Один из собеседников «Времени новостей» в Махачкале, много лет отдавший службе в МВД республики, полагает, что убитого министра можно было сравнить со столбом, на котором держался шатер политической жизни республики, и теперь этот столб рухнул. Адильгерей Магомедтагиров возглавлял дагестанскую милицию с 1998 года.

Он был на этом посту, когда в августе 1998 года в высокогорном Цумадинском районе вспыхнул фундаменталистский мятеж, мгновенно поддержанный вторгшимся из Чечни отрядом боевиков Шамиля Басаева и эмира Хаттаба. Милицейский министр был, естественно, одной из ключевых фигур в течение всего периода затянувшихся почти на два месяца боевых действий, пока армия и МВД громили боевиков сначала в Цумаде и Ботлихе, а затем в Новолакском районе и селах так называемого Кадарского треугольника.

Когда война в Дагестане отгремела и перенеслась на территорию Чечни, федеральное руководство попыталось снять министра, который, по мнению некоторых чиновников в Москве, «просмотрел» спланированную заранее атаку экстремистов. Но тогдашний глава республики, председатель госсовета Магомедали Магомедов, отстоял министра перед начальством.

Но разговоры о его отставке начинались и заканчивались не раз. В 2006 году он благополучно сохранил свой пост после смены главы республики: Магомедали Магомедов ушел в отставку, а вместо него у Дагестана впервые появился единоличный президент. Им стал Муху Алиев, которому теперь остается меньше года до истечения первого срока полномочий и который уже имел возможность в связи с этим почувствовать себя «хромой уткой». «Можно сказать, что Муху Алиев сидел на табуретке с петлей на шее, -- красочно описывает политическую ситуацию в Дагестане один из местных наблюдателей. - И этой табуреткой был министр внутренних дел».

После того как Муху Алиев стал президентом, со стороны его окружения почти сразу раздались, как сейчас модно говорить, сигналы: новый президент не слишком доволен тем, что дагестанская милиция -- это некая вертикально интегрированная компания, деятельность и жизнеспособность которой целиком зависят от фигуры министра. Широко обсуждалась гипотеза, будто бы радикальное вооруженное подполье в Дагестане ширится и растет из-за чересчур жесткого прессинга со стороны милиции, которая действительно все эти годы дралась с так называемыми ваххабитами не на жизнь, а на смерть.

Однако даже самые отчаянные критики дагестанской милиции -- члены семей граждан, пропавших без вести в результате мероприятий правоохранителей, не смогли насчитать больше двух с небольшим десятков исчезновений за последние три года. При этом сами правозащитники оказались при ближайшем рассмотрении близкими родственниками тех, кого обвиняли в принадлежности к незаконным вооруженным формированиям.

Сам министр внутренних дел Дагестана действительно занимал непримиримую позицию по отношению к боевикам и с тех пор, как те совершили на него несколько покушений, вел с ними, по сути, личную войну. Некоторым критикам казалось, что именно это обстоятельство и делает необходимой замену министра -- координировать усилия по борьбе с боевиками должен-де более непредвзятый человек. В качестве кандидатов на замену подбиралась целая обойма милицейских начальников из Дагестана и других российских регионов.

Но и тем, кто составлял такие списки, было ясно, что никто из упомянутых в них офицеров не справится с работой, которую делал Адильгерей, по созвучию и за непримиримый нрав прозванный в республике полушутя-полууважительно «один герой». Даже враги признавали, что Магомедтагиров отличался колоссальной работоспособностью, неоднократно сам в одном бронежилете выходил на линию огня, чтобы попытаться уговорить блокированных боевиков сдаться или хотя бы отпустить женщин и детей. А иногда личным примером буквально поднимал в атаку залегших милиционеров. «Мне никогда страшно не было и не будет, -- сказал он в марте этого года корреспонденту «Времени новостей». -- Если мне станет страшно, какое тогда чувство будет у сзади идущих?»

Похоже, что теперь, после того, как «одного героя» похоронили в его родовом селе, «сзади идущим» стало если и не страшно, то явно сильно не по себе. Версия о боевиках-убийцах, разумеется, напрашивается сама собой и наверняка будет отрабатываться со всем прилежанием. Адильгерей Магомедтагиров осознавал, что, несмотря ни на какие меры безопасности, он в любую минуту может стать жертвой идущей в Дагестане войны. С тех пор как федеральная армия, местная милиция и ополченцы выбили боевиков из республики в августе и сентябре 1999 года, война, в сущности, не прекращалась ни на минуту. Причем в Унцукульском районе, к примеру, она вполне достигала масштабов полноценных боевых действий с применением танков и вертолетов. Несмотря на бодрые рапорты о стабильности, боевые операции в некоторых районах шли неделями. Разумеется, министр мог получить пулю от тех, кто считает себя идущим «по прямому пути Аллаха».

Однако местные наблюдатели обращают внимание на ряд обстоятельств, которые могут свидетельствовать о необходимости поисков убийц в ином направлении. Характер покушения несколько не типичен для боевиков, которые в основном предпочитают подрыв. Не то что бы среди них не было снайперов, но большинство резонансных убийств, ответственность за которые брали на себя боевики, совершались с помощью взрывчатки либо циничного расстрела в упор. Патроны от специального оружия, которое к тому же до сих пор "не наследило" в республике, говорят скорее о работе киллера, имеющего либо когда-то имевшего отношение к спецподразделениям.

Единственным «громким» выстрелом из «снайперки», который пришел вчера на память информированным собеседникам "Времени новостей", был выстрел в тогдашнего председателя ГТРК Дагестана Тагиба Абдусамадова в июне 2004 года: г-н Абдусамадов получил ранение в правое легкое, но выжил. Покушение на г-на Абдусамадова, к слову, связали не с боевиками, а с его профессиональной деятельностью. Некоторые наблюдатели обратили также внимание на то, что в министра внутренних дел стреляли в пятницу -- день священный для мусульман. Есть версия, согласно которой настоящий религиозный радикал не стал бы убивать в пятницу даже самого заклятого врага.

Поэтому убийство главы МВД уже связывают в Махачкале не только и даже не столько с боевиками, сколько с обостряющейся политической ситуацией за несколько месяцев до истечения срока президентских полномочий Муху Алиева. Первым серьезным звонком, который ознаменовал для него начало нелегких месяцев жесточайшей политической конкуренции, был зимний скандал с назначением нового главы УФНС по Дагестану. Федеральный центр попытался назначить чиновника без согласования с президентом Алиевым, причем лоббировали это назначение, как считают в Махачкале, влиятельные дагестанцы, заинтересованные именно в смене президента республики. Скандал длился около полугода. После того как он едва не перешел в митинги, Москва все же отозвала своего кандидата и еще несколько месяцев медлила с назначением чиновника, который устроил бы и Кремль, и администрацию Дагестана. Министр внутренних дел Адильгерей Магомедтагиров был в этой ситуации одним из тех, кто полностью поддержал президента.

Второй фигурой, вставшей на защиту г-на Алиева, стал популярный аварский политик, мэр Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов. В мае у мэра Хасавюрта был убит племянник -- правда, практически сразу же выяснилось, что убить хотели другого родственника мэра, а не племянника и не самого градоначальника. Но если причины и последствия стрельбы в Хасавюрте скорее всего не выйдут за рамки сугубо локального уровня, то после убийства министра внутренних дел Дагестана президент республики точно не сможет не почувствовать, как ослабли его позиции.

Между тем политическая борьба в этой неспокойной республике только начинается. И смерть главы МВД, возможно, демонстрирует, насколько эта борьба будет жестокой. В любом случае убийство министра, даже если за ним не стоят непосредственно оппоненты Муху Алиева, будет козырем в их руках: в Дагестане при нынешнем президенте террор достиг такого уровня, что убивают высших милицейских руководителей. Строго говоря, примерно сходным образом начиналась компания по подготовке увольнения президента Ингушетии Мурата Зязикова. Но Дагестан гораздо больше, сложнее и, если можно так выразиться применительно к возможности эскалации конфликтов разного типа и интенсивности, гораздо «сейсмоопасней» Ингушетии.

Что касается боевиков, теоретически они могли оказаться исполнителями даже в том случае, если замысел убийства был итогом политической интриги людей, к подполью вроде бы не относящихся. Северный Кавказ в этом смысле известен разветвленными и многосторонними связями. Дагестанские радикалы скорее всего с гордостью возьмут убийство министра на себя, даже если стреляли не они.

Как пойдет дальше борьба с ваххабитами, пока неизвестно: в Махачкале хорошо знают, что война с подпольем в принципе не является делом милиции, это скорее вопрос госбезопасности. Адильгерей Магомедтагиров в определенном смысле был инициатором и мотором этой сложной и страшной работы. Кто и как именно поведет ее теперь, сказать сложно. Пока исполняющим обязанности министра внутренних дел Дагестана остался начальник криминальной милиции полковник Александр Трофимов. По срокам назначения и кандидатуре преемника погибшего министра можно будет уверенно судить о степени согласия между Муху Алиевым и федеральным центром.