C опозданием на двадцать с лишним лет у нас начали перекрашивать черно-белые фильмы. Делают это намного хуже, чем в США, где инициатором подобного надругательства над киноклассикой, вовсе не случайно обозванного «колоризацией» (по аналогии с колонизацией), выступил телемагнат Тед Тернер, скупивший большую коллекцию лент «золотого века Голливуда» и получивший право поступать с ними так, как вздумается.

Тогда некоторые из создателей этих картин, еще остававшиеся в живых, решительно выступили против раскрашивания. И дело дошло до обсуждения в конгрессе: когда превратили в цветную рождественскую открыточку «национальный новогодний шедевр» -- фильм «Эта прекрасная жизнь» Фрэнка Капры.

Потом процесс «колоризации» постепенно затих. Поскольку и сам Тернер переключился на более вдумчивую реставрацию старых кинолент, и такие мастера кинематографа, как Мартин Скорсезе, Фрэнсис Форд Коппола, Стивен Спилберг и Джордж Лукас, приняли участие в восстановлении известных цветных лент (допустим, «Лоренс Аравийский» Дэвида Лина) или в вирировании и записи музыки к классическим картинам немого периода («Метрополис» Фрица Ланга, «Наполеон» Абеля Ганса). И это делалось в соответствии с авторским замыслом. Ведь вопреки расхожему мнению, фильмы вручную раскрашивались самими творцами (например, Жоржем Мельесом) чуть ли не с момента возникновения кино, а также показывались в сопровождении оркестра.

Нынешний всплеск интереса российских «дельцов от кинематографа» (иначе их не назовешь!) к перекрашиванию популярных черно-белых произведений кино и телевидения, с одной стороны, вписывается в процветающую индустрию спекуляции на достижениях прошлого, беззастенчивого использования того, что было создано раньше. Началось это со «Старых песен о главном», и перепевы захлестнули практически все сферы искусства.

С другой стороны, наступление гламура тоже не могло не вызвать желания не просто отретушировать, подвергнуть «фотошопу» и подкрасить. «Сделайте нам красиво!» -- это ж целая философия. Затасканная, явно не к месту употребляемая, давно уже вырванная из контекста фраза Достоевского о том, что «красота спасет мир», в сегодняшней интерпретации должна была бы звучать так: «мир спасет только красивое». То есть приятное глазу, радующее взор, поднимающее наше настроение, позволяющее легко и беззаботно воспринимать окружающую действительность. На смену «чернухи» пришла «розовуха», когда все видится в розовом цвете. Жить стало лучше, веселее и разноцветнее!

Помимо «цены вопроса» (хотя и этим принято преувеличенно хвалиться -- сколько потрачено и как!), продюсеры озабочены не столько возвратом денег, сколько созданием шума, ажиотажа и скандала, которые возникают в обществе благодаря «искусству Большого Понта». Главное -- чтобы запомнили именно меня, того самого, который устроил нечто несусветное и невообразимое, пусть хоть дерьмо из конфетки, а не наоборот!

На Западе и даже на Востоке в мире музыкального видео да и в ряде изысканных фильмов особым образом обыгрывается черно-белое изображение на цветной пленке или используются сепия и вирирование. А у нас только-только добрались, словно хулиганистые дети, до цветных фломастеров, чтобы с их помощью раскрасить в отсутствие родителей семейный фотоальбом со старыми снимками, пририсовать своим предкам смешные усы и бороды.

В оживленных и подчас яростных дискуссиях, которые развернулись в эти дни, довелось встретить любопытное высказывание одной интернет-пользовательницы: «Я, как потребитель, не воспринимаю черно-белое кино, я его не вижу». А дальше: «...Я прекрасно понимаю, что хотели донести авторы теми техническими средствами, которые были доступны на тот момент, но научно-технический прогресс не стоит на месте, и все очень динамично развивается, особенно в последние годы. И люди на свет уже появляются другие, даже я уже не воспринимаю должным образом, а что говорить о новых людях, которые просто на другом уровне развития будут находиться, и если человечеству хочется, чтобы произведения искусства правильно воспринимались и были поняты адекватно, то учитывать достижения научно-технического прогресса и как-то подстраиваться под него, наверное, нужно тоже... Все, что было в 1972 году, можно смело в 2009 году выбросить на помойку или довести до нужного уровня -- это в общем и целом о научно-техническом прогрессе, без привязки к конкретному фильму...»

Фактически тут сформулировано, что все устаревшее с технической точки зрения должно быть подвергнуто модернизации. Искусство приравнивается к обычному производству типа автопрома, которое подлежит тюнингу, апгрейду или как там еще это называется. Авторский замысел вообще не учитывается как что-то существенное и значимое. Нет никакой разницы между десятой-двадцатой экранизацией одного и того же произведения или ремейком, то есть все-таки творческой интерпретацией прежней истории и заурядной перекраской, утряской и усушкой, которые предприняты лишь ради того, чтобы было чем пустить пыль в глаза.

Но самое важное -- в период перехода от съемок на кинопленку к работе с цифровой видеокамерой и постепенного перевода демонстрации фильмов в залах на электронную основу -- становится насущно необходимым отучить зрителей от восприятия кинематографического изображения, лишить их культуры постижения кино, особенно черно-белого. Поскольку именно в нем пока что сохраняется максимальная иллюзия естественности и натуральности происходящего. Кинематограф утрачивает свою «видимую безусловность», как только он бездумно и глупо раскрашивается, создается без учета драматургии цвета, а тем более если становится мутноватым и блеклым, будто разглядываешь мир через аквариум или некий дополнительный фильтр.

Случаи с раскрашиванием фильмов «В бой идут одни «старики» и «Семнадцать мгновений весны» показательны не только вторжением в их эстетику (что отражается уже на смысловом уровне, поскольку нарушение уровня условности приводит к явному смещению акцентов в восприятии). Подобно тому, как лично Сталин и прочие цензоры искусства могли что угодно изменить в произведении, согласуясь лишь с собственными представлениями о полезности и целесообразности, так и теперь ради удовлетворения своего рода «стандартов потребления» можно запросто пренебречь неприкосновенностью в сфере творчества.

Мы сами и не замечаем, как тихо и исподволь происходит уже со всех сторон довольно целенаправленное убийство искусства кино. А чтобы люди забыли, каким оно было, надо его попросту перекрасить, сделать больше похожим на видеоизображение, которое старается изо всех сил выдать себя за настоящее, а все равно остается виртуальным.