Заместитель госсекретаря США по вопросам проверки и соблюдения договорных норм Роуз Гетемюллер является известным специалистом в области ядерного нераспространения и контроля над вооружениями. С 2006 по 2008 год она работала в России директором Московского центра Карнеги. В администрации президента Клинтона занимала разные должности в министерстве энергетики и участвовала в подготовке российско-американских соглашений по ядерной проблематике и разоружению.

Роуз Гетемюллер и директор департамента МИД России по вопросам безопасности и разоружения Анатолий Антонов в конце апреля в Риме провели «пристрелочные» консультации по новому договору, который должен прийти на смену Договору о стратегических наступательных вооружениях (СНВ). Срок действия нынешнего договора истекает 5 декабря 2009 года.

Через две недели в Москве состоится первый раунд полноформатных переговоров на эту тему. О том, какие шансы у России и США выработать новый договор, Роуз ГЕТЕМЮЛЛЕР рассказала в интервью корреспонденту агентства ИНТЕРФАКС в Вашингтоне Петру Черемушкину специально для «Времени новостей».

-- Представитель МИД России заявил, что первый раунд переговоров по СНВ пройдет в Москве 18--20 мая. Но ранее после вашей встречи с Анатолием Антоновым в Риме было заявлено, что такие переговоры пройдут в мае в Вашингтоне. Как обстоит дело на самом деле?

-- Мы приняли решение встретиться в мае в Москве.

-- Вы лично будете там присутствовать?

-- Да, конечно.

-- Вы заявили, что ваши первые переговоры в Риме с г-ном Антоновым были полезными. Насколько позиции США и России сблизились? Вы по-прежнему пессимистично настроены в отношении того, смогут ли наши страны достигнуть соглашения, которое заменит Договор СНВ, и ратифицировать его к декабрю?

-- Вообще-то пока я говорила, что настроена оптимистично. Ключевой момент в том, что обе наши страны решили: они хотят провести интенсивные переговоры до декабря 2009 года, чтобы постараться достигнуть нового соглашения между Москвой и Вашингтоном. Оно заменит Договор о СНВ, срок действия которого истекает 5 декабря. Это ключевой момент соглашения между Москвой и Вашингтоном. Существует ясная цель, поставленная перед переговорщиками. Это дает мне повод для оптимизма.

И когда наши президенты дают инструкции переговорщикам добиваться этой цели, как они сделали во время личной встречи в Лондоне (на саммите "двадцатки". -- Ред.), это создает позитивную атмосферу для достижения соглашения.

-- Итак, вы считаете, что стороны достигнут соглашения к декабрю 2009 года...

-- Да, я очень на это надеюсь. Считаю, что намерение обеих сторон -- добиться завершения этого процесса к декабрю.

-- В Москве обратили внимание, что с американской стороны не назначен основной переговорщик. Означает ли это, что американская сторона может в последний момент решить подписать промежуточное, а не полноценное соглашение? Сформирована ли в госдепартаменте разоруженческая команда?

-- Боюсь, я не поняла ваш вопрос. Потому что основной переговорщик по СНВ -- я. Главный переговорщик. Ясно, что требуется время, чтобы сформировать нашу команду, потому что администрация Обамы новая и некоторые лица все еще дожидаются утверждения сенатом. Но хотела бы отметить, что и госсекретарь, и президент США очень сильно нажимали, чтобы мое утверждение сенатом произошло как можно скорее и чтобы я быстро приступила к работе. Они считают, что СНВ -- важная тема, и хотели, чтобы я заняла это место как можно раньше для того, чтобы начать переговоры.

-- Но если мы все-таки не сможем достичь соглашения к декабрю? Существует ли опасность того, что возникнет правовой вакуум в области контроля над вооружениями? Есть ли возможности избежать этого?

-- Во время утверждения Хиллари Клинтон госсекретарем в сенате ей был задан этот вопрос. И. конечно, весьма вероятно, что нам потребуется дополнительное время для ратификации договора сенатом и Госдумой. Госсекретарь сказала, что мы должны найти некий взаимоприемлемый вариант для переговорщиков и найти путь движения вперед, чтобы не оказаться в правовом вакууме. -- Россия и США договорились сократить ядерные боеголовки даже ниже уровня, установленного Московским договором от 2002 года. Но в Москве многие наблюдатели считают, что рано говорить о радикальных сокращениях. Какой потолок вооружений кажется вам наиболее разумным?

-- В то время, когда мы ведем переговоры с Россией по стратегическим наступательным вооружениям (СНВ), в США происходит оценка ядерного потенциала. Важно завершить эту оценку до того, как США начнут большие сокращения вооружений, о чем президент Обама заявил в Праге (во время визита в Чехию в начале апреля. -- Ред.). Поэтому мы проводим фазовый подход к переговорам.

Договоренности президента Обамы и Медведева в Лондоне (1 апреля. -- Ред.) и инструкции, которые получили переговорщики, сводятся к тому, что будут дополнительные сокращения ниже уровня 1700 единиц, установленного Московским договором. Но большие сокращения должны подождать завершения оценки ядерного потенциала, проводимого США.

Мы можем завершить выработку договора, заменяющего СНВ, и начать более глубокие переговоры о сокращениях после 2009--2010 годов. Думаю, это разумный подход, потому что оценка ядерного потенциала требует очень осторожного взгляда на все аспекты ядерной доктрины и стратегии.

-- Считаете ли вы, что США готовы включить в новый договор те же самые механизмы контроля, которые существовали в Договоре о СНВ? И не только боезаряды, но и носители?

-- В президентских инструкциях, полученных после встречи в Лондоне, ясно содержится указание о том, что переговоры должны быть сосредоточены на стратегических наступательных вооружениях, а это предусматривает носители и боеголовки.

-- Россия критиковала прежнюю администрацию США за нежелание ограничить количество боеголовок на складах. Изменилась ли американская позиция на этот счет?

-- История переговоров об ограничении стратегических наступательных вооружений и договоров, вырабатывавшихся в 1980--1990-х годах, говорит о том, что они всегда сосредоточивались в большей степени на носителях, нежели на боеголовках. И в ходе переговоров по разоружению никогда речь не заходила о складируемых боеголовках. Это могло бы стать очень важным шагом в будущем.

Интересно отметить, что в 1990-х годах, когда я работала в администрации Клинтона, мы сделали предложение о заключении протокола о боеголовках, и он предусматривал соглашение об очень интересных мерах проверки. Но в то время Россия и США не смогли прийти к соглашению о мерах проверки. Это новая фаза и новый подход к сокращению стратегических вооружений. Думаю, мы должны оставить возможность его рассмотрения на будущее. И, между прочим, Российской Федерации было бы тоже важно рассмотреть его. Потому что одна из причин, по которым мы не смогли договориться по протоколу о боеголовках к СНВ, была в том, что Россия не соглашалась на него.

-- В Москве хотели бы, чтобы новый договор взамен СНВ ограничивал стратегические носители в неядерном оснащении. Могут ли США пойти на это?

-- Я бы не хотела вести переговоры через прессу.

-- Сохранится ли необходимость в Московском договоре, если США и Россия достигнут соглашения о замене СНВ?

-- Мы включаем концепции из СНВ и Московского договора в наши переговоры. Наша позиция не сводилась к тому, что Московский договор должен быть прекращен. Мы считаем, что он должен быть сохранен. Договор, который придет на смену СНВ, будет иметь более детальный характер с точки зрения мер проверки, которые будут в него включены. Как сказал президент США, он должен включать меры проверки, предусмотренные СНВ, но также будет создан на основе опыта, выработанного в процессе исполнения СНВ. Он, несомненно, будет более детализированным по сравнению с Московским договором.

-- Россия увязывает проблемы СНВ и противоракетной обороны (ПРО). Кажется ли вам это разумным? Решение Вашингтона выйти в 2002 году из Договора по ПРО 1972 года вызвало тогда негативную реакцию Москвы. Как вы смотрите на то, чтобы возродить Договор по ПРО?

-- Не думаю, что нам следует возвращаться к прошлому. Когда президенты Обама и Медведев встретились в Лондоне, они договорились о двух важных вещах. Одной стала инструкция вести переговоры по договору, который заменит Договор о СНВ. Президенты были очень сосредоточены на этой проблеме и на том, чтобы выработать замену Договора о СНВ. И поскольку у нас очень мало времени, важно сосредоточиться на переговорах по замене Договора о СНВ. Мы должны сосредоточиться на этом, подобно лазерному лучу.

Но, кроме того, президенты изложили амбициозные планы на президентском уровне работать над темами, представляющими интерес для обеих стран. И одним из таких вопросов станет вопрос о сотрудничестве в области стратегической противоракетной системы. На этом направлении есть реальная возможность сотрудничества для США и России. Но мы должны понять, чего мы хотим добиться.

-- Каково ваше отношение к идее России использовать радиолокационные станции Габала и Армавир для наблюдения за возможными ракетными угрозами, в том числе со стороны Ирана, вместо размещения элементов ПРО в Польше и Чехии?

-- Когда я жила в Москве и была директором Московского центра Карнеги, это предложение мне казалось интересным. Нужно продолжить его изучение. Из моих разговоров с российскими партнерами я понимаю, что это предложение остается в силе. Думаю, США должны рассмотреть это предложение.

-- Считаете ли вы, что США должны связать свой проект по ПРО с проектом, который существует в рамках НАТО для создания активной зоны ПРО театра военных действий (ТВД)?

-- У России и НАТО была очень хорошая рабочая программа под эгидой Совета Россия--НАТО для совместной работы над ПРО театра военных действий. И эта рабочая программа вылилась в великолепные совместные учения, включая те, что проводились на американской базе стратегического командования НОРАД в Колорадо. Были проведены интересные и интенсивные совместные военные учения. Это повестка дня, к которой мы еще должны вернуться.

-- С ростом угрозы со стороны Северной Кореи и ее ядерной программы считаете ли вы, что США могут активизировать усилия по размещению элементов ПРО в Японии?

-- США уже ведут интенсивное сотрудничество с Японией по ПРО ТВД. Мы тесно работаем по размещенным на кораблях системам различного рода. Мы очень тесно сотрудничаем по ПРО.

-- Какие дополнительные шаги могла бы предпринять Россия для интенсификации переговоров «шестерки» посредников по Ирану. Чего США ожидают от России?

-- Россия наладила широкое сотрудничество с Ираном по ядерной энергетике. Работа над Бушерским реактором дала России возможность хорошо узнать изнутри иранские возможности. У России много контактов, которые можно было бы использовать на переговорах, и, кроме того, Москва сделала ряд интересных предложений, изложенных главой «Росатома» Сергеем Кириенко об использовании Ангарского ядерного центра в качестве частичного решения иранской проблемы.

В прошлом у России было много хороших идей для использования ее влияния в мировой ядерной энергетике. Надеюсь, такой подход продолжится.

-- США выражали озабоченность возможными поставками российских ракет С-300 в Иран. Эта озабоченность сохраняется?

-- Да.

-- Россия считает, что эти системы носят оборонительный, а не наступательный характер, и поэтому поставки этих вооружений не станут нарушением международного права...

-- Тот факт, что США так озабочены в отношении С-300, -- это проявление уважения к российским технологиям ПВО. США столь озабочены возможной продажей комплексов С-300 в Иран, потому что они могут быть очень дестабилизирующими для региона.

-- Когда мы говорим о ядерных вооружениях и о переговорах по ним, означает ли это, что мы обсуждаем ядерные вооружения на территории США или американские ядерные вооружения, размещенные в Европе, скажем, в Германии?

-- США с удовольствием начали бы переговоры с Россией о нестратегических ядерных вооружениях, размещенных за пределами США. Но, по моему пониманию, Россия не горит желанием начать эти переговоры. Думаю, в ближайшем будущем, после декабря, мы сможем начать переговоры по этим системам вооружений. В старые времена мы называли их тактическими ядерными вооружениями. США с большим удовольствием начали бы переговоры по этой проблематике.