Каждый год, выходя с последнего заседания жюри «Золотой маски», судьи понимают: будут бить. И если даже не побьют, то обиженных точно окажется куда больше, чем довольных, а отношения со многими коллегами, участвовавшими в «масочном» марафоне или болевшими за кого-то, испортятся. Сделать с этим ничего нельзя, каждый состав жюри наступает на те же грабли. Выход один: сделать так, чтобы хотя бы ты сам был уверен, что не покривил душой и мера компромисса, на которую пришлось пойти, не превысила грани. В этот раз, кажется, все получилось. Я работала в жюри конкурса драматического театра и театра кукол и подтверждаю, что результат был тем, на который мы все согласились, а значит, никто при тайном голосовании не передумал и не вписал в бюллетень нечто непредсказуемое.

Теперь надо объяснить выбор. Начнем с того, что конкурсная программа выглядела довольно бледно. Это ритуальная заплачка, она повторяется из года в год, но на этот раз было и несколько отягчающих обстоятельств. Первое: к своему пятнадцатилетию «Маска» устроила беспрецедентный фестиваль с демонстрацией множества хитов, от трех гениальных балетов в проекте «Легендарные спектакли ХХ века» до отличных прибалтийских постановок из проекта «Маска плюс»; конечно, конкурсная программа на таком фоне терялась. Второе: два заведомо важных участника конкурса -- «Женитьба» и «Чайка» из Александринки, с триумфом показанные на прошлогодних гастролях, теперь не приехали (жюри смотрело их в ПитерЕ), тем самым еще больше снижая интерес к конкурсу. Додинские «Бесплодные усилия любви» тоже не были для москвичей новинкой. Ну и главное: хотя в конкурсе были постановки лучших отечественных режиссеров, в которых многие из них явили совсем новые качества, полной удачей ни для кого из них эти спектакли не стали. Ни «Бесприданница» Фоменко, ни «Бесплодные усилия любви» Додина, ни «Роберто Зукко» Гинкаса не были теми постановками, за которые бы хотелось грызть горло оппонентам и вопить: «Если вы со мной не согласитесь, выхожу из жюри!»

Один из важнейших зрительских опытов этой «Маски» заключался в том, что спектакли растут. Ни для кого из профессионалов это не новость, но в конкурсе нынешнего года изменения, которые произошли со времени премьеры с некоторыми спектаклями, были уж очень наглядными и сильно поменяли изначальное представление о лидерах. Первый шок был связан с «Чайкой» Кристиана Люпы (Александринка). Многие судьи его видели раньше -- на премьере или московских гастролях, и тогда реагировали холодно: да, любопытно, необычно, есть находки, но все же несколько схематично и скучновато. Съездив в Питер, восхищенные члены жюри несколько дней вообще не могли говорить ни о чем другом. Обсуждали, как прекрасно играют актеры и как точно они встроились в непривычную европейскую манеру режиссуры; возмущались: «Как можно было не выдвинуть Люпу за сценографию: с пространством, которое он сочинил, рядом и поставить нечего!» Понятно, что после этого особенных споров о том, кому отдать приз за лучший спектакль в большой форме, не было. Многие, правда, были под сильным впечатлением от похода на «Берег утопии» в РАМТ, восторженно говорили о том, как поразительно и современно там звучит пьеса о русской истории, как живо она откликается в молодых зрителях и какое удивительное зрелище -- молодой, с горящими глазами, зал на спектакле РАМТ. Это явно стоило специального приза жюри.

Схожая история произошла и со спектаклями малой формы. «Битву жизни» Студии театрального искусства многие видели на премьере, и особых поклонников у нее тогда не было. Говорили, что режиссерский ход, превращающий почти детективный сюжет Диккенса в читку с текстами в руках, слишком формален. Что, мол, конечно, ясно: от столь елейного текста надо отстраниться, но зрелище из двух действий в духе чтения у камина однообразно и утомительно. В жюри были поклонники «Роберто Зукко» Камы Гинкаса, «Дамы с собачкой» Анатолия Праудина и молодого, веселого спектакля Театра наций «Шведская спичка». Но после «Битвы жизни», просмотренной на конкурсе, ставшей, несмотря на формальный ход, столь трогательной, что буквально пробирала до слез, стало ясно: за спектакль Сергея Женовача безусловное большинство.

В споре о режиссерах речь шла, конечно, прежде всего о постановщиках спектаклей-лидеров. О Гинкасе, неожиданно начавшем работать с современной пьесой и пытающемся найти к ней иной подход, чем к классике. И о Валерии Фокине, чья бодрая «Женитьба», события которой происходят на катке, выглядела неожиданно веселой и легкой для режиссера, всегда считавшегося рациональным и смурным. На фоне заклинаний «Люпе надо отдать все премии!» оказалось, что у Фокина и его художника Александра Боровского, сочинившего круглый каток, все же защитников больше. Так главные призы ушли в Александринку, подтвердив прошлогодний спецприз «Золотой маски», который Фокин получил за этот театр.

Куда больше споров было по поводу актерских работ. Говорили и о, как всегда, чудесной крошечной роли сумасшедшей Пепы -- Розы Хайруллиной -- в весьма сомнительном спектакле «Полковник-птица» из Самары; были поклонники у экстатической Натальи Макаровой из энергичного барнаульского «Войцека». Разумеется, обсуждали Алису Фрейндлих -- Москалеву из «Дядюшкиного сна» БДТ; сокрушались, что великая актриса в этом несколько архаическом спектакле, который к тому же очень неудачно прошел на «Маске», была не так хороша, как надеялись. Главными претендентками на приз были Марина Игнатова, тонко, точно, иронично играющая Аркадину в «Чайке» Люпы (удивительная актриса, с каждым годом работающая на питерских сценах все интереснее и разнообразнее), и Полина Агуреева -- Лариса из «Бесприданницы» Фоменко. В отличие от Игнатовой, мастерство которой всегда стабильно, Агуреева в традиции воспетого Белинским Мочалова, играет то изумительно -- сильно, ярко, со сложными обертонами, ввергая зал в тоску и в восторг, то вяло и бледно. Члены жюри побывали на разных спектаклях, но тех, кто видел, как Агуреева вьет из публики веревки, оказалось больше, вот и получилось, что московская школа «нутра» опять победила питерскую.

В спорах о лучшей мужской роли расклад был схожим. Говорили об Александре Хрякове -- весьма необычном, брутальном Войцеке (в результате дуэт Войцека и Марии -- Хрякова и Макаровой -- получил второй спецприз жюри). Об Илье Исаеве, девять часов подряд, не щадя себя и не теряя драйва, выходящем в роли Герцена в «Береге утопии». И о юном Евгении Ткачуке из «Шведской спички», которому дружно прочили большое будущее. Было немало поклонников у Игоря Волкова -- задумчивого Подколесина из фокинской «Женитьбы». А основными претендентами оказались Евгений Цыганов -- Карандышев, неожиданно ставший главным мужчиной в фоменковской «Бесприданнице», и Олег Басилашвили -- Князь К из «Дядюшкиного сна», похожий на раскрашенную куклу маразматик с уплывающим сознанием и водянистыми глазками, дураковатый манекен, чей разум при звуках Зининого романса ненадолго зажигается последним светом, а потом окончательно гаснет. Споров хватало, многие соглашались, что Басилашвили несколько пережимает, почти по-эстрадному изображая слабоумие, но все же адептов у него набралось больше, чем у Цыганова, который играл парадоксально, современно, но так же, как и его партнерша, по-мочаловски неровно.

Наконец, два премиальных раздела, что принято считать менее важными. Они-то и вызвали самые жаркие дискуссии в жюри. Вот тут, пока на церемонии не был оглашен результат, никто не знал, куда повернулось тайное голосование. Во-первых, речь идет о кукольном театре. Из шести выдвинутых на премию спектаклей всерьез обсуждалось два: «Ленинградка» питерского театра-студии «Куб» и «Соседи» хакасского театра «Сказка». Страстные приверженцы «Ленинградки» требовали все возможные премии отдать ей и называли своих оппонентов ретроградами. Питерская постановка действительно построена на очень интересном приеме: все, что связано с сегодняшним днем, и рассказ военного времени о девочке-блокаднице, потерявшей родителей, шли на экране, как видео, сказка о помогавшем девочке домовом сделана, как кукольный театр. Куклы, однако, появляются в луче света за экраном, просвечивая сквозь него, и таким образом включаются в кадр с игровой и документальной съемкой. Кроме того, в спектакле несколько очень эффектно (хоть и с явным влиянием Габриадзе) придуманных сцен. Недостатки постановки связаны с видео, которого слишком много (явно больше половины спектакля) и которое неудачно (невнятная и непоследовательная драматургия, слабые актеры, пошло-патетические метафоры). Если б не забавные и хорошо озвученные куклы, смотреть такое кино было бы невозможно.

В отличие от «Ленинградки» «Соседи» -- спектакль традиционный, рассчитанный на малышей, -- классическая история про живущих рядом хитрую и вечно шкодничающую лису и добродушного медведя. Но поставлено это с такой заводной энергией и блеском, с такими живыми деталями и остроумием, что взрослое жюри падало со скамеек от смеха и восхищенно отмечало лихие повороты характеров и тонкости актерской игры. (Отдельно поражала слаженность: каждую куклу ведут несколько кукловодов -- кто ноги, а кто голову.) В результате призы достались обоим: за лучший спектакль -- «Соседям», за лучшую режиссуру (Алексей Шишов, Борис Константинов, Денис Шадрин) и лучшему художнику (Виктор Антонов) -- «Ленинградке».

С номинацией «Эксперимент» ситуация была еще сложнее. В конкурс попало четыре работы, одна из которых, «Милосердный богатырь» из якутского ТЮЗа, -- явно по недоразумению. Это обычная сказка по якутскому эпосу «Олонхо», поставленная весьма наивно и отличающаяся от любого другого спектакля разве тем, что герои текст не говорят, а распевают в традиционной манере горлового пения. Три других представления были вполне на месте. Это клоунский, со своим обаянием, но и явным налетом самодеятельности «Каприччио» из курганского кукольного театра «Гулливер», «Путешествие квадратика» (московский Тотальный театр Вячеслава Колейчука) -- несколько не связанных друг с другом сцен-перфомансов, где живые танцоры включались в движения абстрактного видео и жили в виртуальном пространстве, словно в движущейся, надувающейся и искривляющейся среде, и LIQUIDАЦИЯ -- молодежное «гаражное» шоу с огнем и элементами цирка LIQUID театра. Все три спектакля имели основания попасть в конкурс, но трудно было представить, что один из них станет лауреатом: конкурс «Новация» прошедших лет, где участвовали спектакли Могучего, Крымова, Адасинского, Гришковца, Вырыпаева, показал такой уровень театра (хоть называй его экспериментальным, хоть нет), что появление в этом ряду любого из трех нынешних номинантов выглядело бы грустно. Но не дать премию невозможно -- за «Эксперимент» наряду с драматическим жюри голосует и музыкальное, и оно было готово сделать свой выбор. Так что наше жюри решило не выпендриваться, но и не спорить на сей счет: как выйдет, так и выйдет. Не скрою: я голосовала за «Ликвидацию» -- если не само представление, то хоть его драйв, какая-то веселая безбашенность стоит внимания. Будем надеяться, что-то по-настоящему сильное и экспериментальное в театре LIQUID поставят потом.