В год своего 15-летия «Маска» решила отвести душу и напомнить о существовании гамбургского счета -- ведь сколько ж можно вариться в собственном соку да каждый год сравнивать сочинения Бориса Эйфмана и Алексея Ратманского? Вот вслед за гастролью Сильви Гиллем нам и предложили постановки двух ведущих европейских хореографов -- для обозначения реального контекста. Last Touch First Иржи Килиана и Impressing the Czar Уильяма Форсайта появились во внеконкурсной программе «Маски» «Легендарные имена и спектакли ХХ века».

Спектакль Килиана был поставлен для обитающей в Гааге труппы Нидерландского театра танца (NDT), для третьего ее подразделения. Первая и вторая части театра (они так и значатся под номерами) -- это основная труппа, что танцует сочиняемую Килианом бодрую неоклассику, и молодежная, «подготовительная» труппа. Третья же -- это ветераны театра, танцовщики «за 45», которым жаль расставаться с танцем, но порхать по сцене они, понятное дело, уже не могут. Для них Килианом был создан специальный репертуар -- и NDT III выступал по миру ничуть не менее успешно, чем NDT I и NDT II. Но два года назад по финансовым причинам эту труппу пришлось распустить, и ее артисты стали искать другие возможности работы. Сабина Купферберг с Майклом Шумахером дополнили ранее сделанный Килианом спектакль Last Touch, почти вдвое увеличив его длительность -- с получаса до пятидесяти минут. И этот новый вариант, получивший название Last Touch First, теперь существует как самостоятельный гастрольный проект, поддерживаемый Голландским фестивалем танца. Его к нам и привезли. Показывали на новой сцене «Мастерской Петра Фоменко».

Last Touch First -- история трех пар, выстроенная по тщательным чертежным законам. Время действия, судя по костюмам, -- конец XIX -- начало ХХ века. Килиана интересует слом времени, точнее, момент перед самым сломом. Когда, кажется, еще все в порядке, но до катастрофы осталось ровно два шага. Кажется, в той эпохе Килиан находит рифму с сегодняшним днем.

Замкнутое пространство -- по всей видимости, гостиная. Одна дама у стола, другая в кресле-качалке, третья в обыкновенном кресле. У каждой какая-нибудь вещь в руках, что будет занимать даму весь спектакль: горящая свеча, книга, бутылка с вином. У каждой свой мужчина: хищно пластающийся по столу, по-детски взгромождающийся к женщине на колени, обморочно ластящийся спиной к ее голым стопам.

Спектакль как будто снят замедленной съемкой -- элементарные движения совершаются актерами в три-четыре раза медленнее, чем в жизни. Актеры перетекают из одной позы в другую, и не сразу понимаешь, что позы эти все менее обыденны и все более откровенны. Плотская жажда выгибает женщин напряженной дугой; у мужчин текучая пластика хищников. Спектакль весь о предчувствии -- предчувствии секса и предчувствии войны; все самое важное произойдет после закрытия занавеса, когда эпоха закончится.

Спектакль Уильяма Форсайта, наоборот, оглядывается назад, а не всматривается в будущее. Четыре одноактовки под общим названием Impressing the Czar (как и в случае с Килианом, на афише название спектакля не перевели -- «производя впечатление на царя», как-то так) начинаются с отсылки к легенде русского балета, вернее, к легенде о русском театре вообще. В «Автографе Потемкина» на сцене присутствуют одновременно танцовщики в «исторических» камзолах и современных черных трико, экстатические молодые люди, вырывающие друг у друга чучело чайки, дама с птичьей клеткой на голове и джентльмен в классическом офисном костюме. Все суетятся, прыгают, пересекают сцену в разных направлениях -- это броуновское движение и есть, по мнению постановщика, театральный сор, из которого вырастает театр как таковой. Представление об этом театре, о том, каким театр должен быть в наши дни, воплощено в следующей части, в самой знаменитой форсайтовской одноактовке In the Middle Somewhat Elevated. Рабочие костюмы танцовщиков, непафосные проходы по сцене (нет грани между «театральным» и «закулисным», актеры выходят на сцену простым шагом и тут же включаются в танец, да и кулисы как таковые убраны). Форсайт настаивает: балет -- очень обыденная вещь; и сам же опровергает это утверждение, поставив в центре одноактовки сверхвиртуозный дуэт, в котором мужчина уворачивается от женщины как от гигантского взбесившегося миксера.

Но вот только оттанцевали In the Middle, только публика взвыла в восторге и устроила овацию -- насмешник Форсайт впихивает дурацкую интермедию с кривляющейся аукционисткой и заключенной в маленький куб разговаривающей головой танцовщика (что актер при этом сидит под столом, не очень-то и скрывается). А в финал ставит лихую пляску -- обрядив всю труппу (и девушек, и молодых людей) в девчачью школьную форму и стандартные парички, забабахивает образцовую дискотеку. Школьницы, как современные вакханки, неутомимые и неистовые; школьницы, как современные виллисы, способные затанцевать кого угодно до упаду -- снова сегодняшняя ироническая отсылка к древнебалетным временам и почтенным легендам.

Impressing the Czar Форсайт сочинил в 1988 году, в пору расцвета своего театра (он руководил тогда Франкфуртским балетом). Равновесие между любовью и насмешкой по отношению к балету еще строго сохранялось, и привлекало зрителей, и давало творческий импульс самому хореографу. Позже любви становилось все меньше, она вырождалась в сухой исследовательский интерес -- и Форсайт все меньше сочинял спектакли, перебравшись в конце концов в бывшее трамвайное депо, где делал перфомансы. Город Франкфурт подумал-подумал и, соскучившись по классическим лебедям, прекратил финансирование -- пять лет назад тот театр Форсайта перестал существовать. (Сейчас у хореографа маленькая собственная труппа.) Потому Impressing the Czar мы смогли посмотреть только в исполнении Королевского балета Фландрии, которым ныне руководит ученица Форсайта, попросившая спектакль в репертуар. Но и в этом варианте -- не совсем «аутентичном», но все же воспроизведенном со старанием и пониманием дела -- показ форсайтовского спектакля, как и показ спектакля Килиана, определит балетный год. Конечно, не очень понятно, как после этих гастролей «масочное» жюри (а его представителей можно было заметить в зале) будет судить наших ежедневных творцов. 4 апреля -- конкурсная «Баядерка» Новосибирского балета, 6 апреля -- конкурсный «Корсар» пермяков. Ну вот разве что «Красота в движении» Дианы Вишневой, которую станцуют 5 и 6 апреля, -- это тоже мировой уровень, тут не потребуется переход на другую систему мер. Впрочем, жюри может в духе времени поддержать отечественного производителя. Ну что ж живут высокие судьи в России или в большом мире, мы узнаем через две с половиной недели.