Что происходит с отечественной розничной торговлей во время глобального экономического кризиса? Насколько эффективна помощь государства российским ритейлорам? Насколько сильно подорожают продукты питания и какие из них исчезнут с прилавков вовсе? На эти и другие вопросы корреспонденту «Времени новостей» Вадиму СМИРНОВУ рассказал председатель совета директоров крупного российского ритейлора, входящего в правительственный список системообразующих предприятий России, -- группы компаний «Виктория» Николай ВЛАСЕНКО.

-- Николай Владимирович, в каком состоянии сейчас находится российский ритейл? Можно ли сказать, что этот сектор экономики достиг в связи с экономическим кризисом дна своего падения или худшее только впереди?

-- Основные игроки рынка розничной торговли кризис почувствуют только в этом году. Проблема в том, что мы, да и вообще никто, не знаем, когда он закончится. В целом годовые показатели у всех неплохие. Десятка крупнейших сетей пережила год нормально, выручка была высокой. Кризис дал о себе знать только с октября. По декабрю прошлого года средний прирост выручки составил 7%. Однако если очистить эту цифру от инфляции, окажется, что мы «просели» на 10%. А в этом году выручка просядет точно. Розничная сеть быстро генерирует прибыль, но также быстро и убытки. Реальная рентабельность составляет лишь 3% чистой прибыли, запас очень маленький. Если у сети будут проблемы со спросом и она не сможет резко сократить себестоимость продаж, то просто начнет генерировать убытки и рассыплется очень быстро. Так что нынешнее время -- испытание на прочность для всех российских сетей. По итогам этого кризиса можно понять, что же собой представляет российский ритейл. Достигли ли мы чего-то за все минувшие годы развития. Что с нашей производительностью труда, которая традиционно ниже, чем на Западе. У сетей появится уникальная возможность показать, чего они стоят. И роль будет играть не их размер, а менеджмент -- насколько он тренирован, насколько правильно сможет оценить и сократить риски.

-- Ряд крупнейших российских ритейлоров попали недавно в правительственный перечень системообразующих предприятий. Есть там и ваша компания. Что вы сделали для того, чтобы оказаться в числе этих спасаемых государством предприятий?

-- Ничего. Я не верю, что государство способно нам помочь. Никакой пользы от нахождения в списке мы не получили. Только написание гигантского количества отчетов и участие во всевозможных совещаниях.

-- Может, вам стало проще получить кредиты?

-- Нет, проще не стало. Более того, с двумя крупнейшими госбанками, которые были уполномочены нам помочь, у нас так и не сложились отношения. У них, конечно, много работы. Но наш сектор, видимо, для них не приоритетен, и его поддержание они не посчитали своей задачей. Так что деньги мы получили в крупном частном банке.

-- Как и хотели -- два с половиной миллиарда рублей?

-- Даже больше. Мы получили столько, сколько было надо.

-- Ужесточили ли банки свои требования при предоставлении антикризисных кредитов? Может, не только вводят повышенные проценты, но и требуют заложить акции, недвижимость?

-- Да, ужесточение произошло очень серьезное. Недвижимость, принимаемая в залог, оценивается с существенными дисконтами. И банк может не признать оценщика, а направить своего. Правильно вы сказали -- еще и гарантии от акционеров требуют. Причем эти гарантии заключаются на основании российского и английского права. То есть не только сам акционер, если решит провести какие-то операции со своим личным имуществом, обязан согласовать это с банком. То же самое должны делать и иные владельцы его имущества, все, кто имеет на него право, -- например, жена. Появилось много иных ограничений. Тарифы на работу с банками увеличены в три раза. Вообще все стало на порядок жестче. Банки, например, требуют, чтобы определенный объем выручки проводился именно через их счета. А если сеть нарушит это правило, она рискует лишиться кредита. У нас кредит нормальный -- только половина обеспечена залогом. Мы заложили нашу недвижимость в Калининграде, Санкт-Петербурге, Москве -- магазины и склады.

-- Раз растут расходы на кредиты, не начнут ли ритейлоры отбивать свои затраты, закладывая эти высокие проценты в стоимость товаров?

-- Безусловно. Но на рост цен влияет не только это, нужно учитывать и другие издержки -- зарплата, аренда, коммунальные платежи. Кроме того, из-за девальвации рубля будет падать доля импортных продуктов. Их поставщики сейчас в затруднительном положении. Они продают валютный товар, его оборачиваемость -- несколько месяцев. И им надо закладывать риски по стоимости товара в валюте, которая все время растет. Зато местный производитель получил гигантский шанс на развитие. Ему больше ничего не надо. Импорт вымывается как бы сам собой.

-- Импортные товары будут заменены российскими?

-- Будут, причем цены на них скорее всего вырастут. У нас, например, уже на 25% с января 2009 года повышены цены на поставки российской птицы. Потому что импорт резко просел. И так будет происходить по всем другим товарным группам. Причем местных производителей не так много -- средний бизнес, связанный с пищевым производством, развит слабо, там вялая конкуренция. А если мы убираем оттуда импортеров, то понятно, что будет -- консолидация производителей. Те, кто выживет во время кризиса, станут «отрываться» по полной.

-- Какие товары иностранного производства могут исчезнуть в первую очередь?

-- По своей сети мы отмечаем резкое падение спроса на алкоголь премиум-класса. Продажи дешевого, кстати, не упали. В основном будет сжиматься сегмент товаров средней ценовой категории типа хорошего кофе, чая и т.д.

-- Как меняется потребительский спрос?

-- В рознице очень большая инерция. Человек, если его уволили с работы, не сразу начинает тратить на продукты меньше денег. Он по инерции покупает то, к чему привык. Мы видим, что люди покупают в принципе в тех же объемах, что и прежде, но более дешевые продукты -- сосиски, например, не по 400 руб. за кило, а по 200. При этом возможно сужение закупок в гипермаркетах -- в магазинах с большим ассортиментом недорогих товаров, в которых люди затовариваются на месяц. Когда денег становится меньше, то и покупки поскромнее. Обычные магазины у дома в этом смысле в более привилегированном положении.

-- Возможны ли изменения на самом рынке розничной торговли -- слияния, поглощения?

-- Возможны. Но не в этом году. Рынок не достиг дна. Вдруг он ударится о дно и станет копать еще глубже? Так что покупать пока нет никакого смысла.

-- Тем не менее ходят слухи, будто «Х5 Ритейл групп» не прочь купить «Викторию».

-- Все мы прицениваемся друг к другу. В ноябре было такое ощущение, что вот-вот появятся дешевые активы, которые можно скупить. И мы в свое время даже спрашивали у Сбербанка, нет ли у них проблемных сетей, готовых к продаже. Оказалось, что такой интерес тогда проявляли все. Но теперь другая ситуация. Непонятны перспективы выручки и спроса на ближайший период, неясна даже оценка собственных активов. Невозможно построить более или менее реальную картину в условиях, когда макроэкономические показатели государство меняет каждый месяц.

-- Возможен ли возврат к пустым полкам в магазинах?

-- Думаю, нет. Что такое пустая полка? Это не отсутствие товара. Это отсутствие спроса. И это самое страшное. Произойти такое может лишь в том случае, если государство постигнет крах, если страны не будет. До этого дело не дойдет.