Как обычно под старый Новый год, как обычно в Овальном зале Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы имени М.И. Рудомино, журнал «Знамя» вручал премии за лучшие публикации отшумевшего сезона. В семнадцатый раз. Впрочем, кто его знает: в позднесоветскую эпоху любимых авторов поощряли весьма многие журналы; возможно, обычай этот существовал и в старом -- «кожевниковском» -- «Знамени». Но даже если дело обстояло так, награждение по итогам 1992 года оказалось значимым событием, ибо положило начало не столько премиальной, сколько праздничной традиции. Из года в год главный редактор «Знамени» Сергей Чупринин напоминает, как худо было с гонорарами в начале 90-х (кстати, и сейчас они, деликатно выражаясь, скромны) и как редакция мечтала их чуть-чуть увеличить -- хотя бы для нескольких избранников. Наверное, этот фактор был по-своему важен, но, вспоминая те баснословные года и атмосферу первых премиальных церемоний, дерзну на «дополнительную» версию: «знаменцам» хотелось праздника. Одна история -- энное количество купюр (на которое тоже не шибко разгуляешься) и информация на задней обложке журнала, совсем другое -- литераторское сборище, где сперва ритмично чередуются занудные и блестящие, прочувствованные и «капустнические», короткие и -- чего греха таить -- томительно длинные речи наградодателей и наградополучателей, а потом толпа более или менее знакомых людей (незнакомые -- познакомятся) движется к небогатому (но и не скаредному!) столу и предается размеренным салонным радостям. В последнее время, когда новогодне-рождественские каникулы словно бы останавливают жизнь, «знаменская» вечеринка приросла дополнительным смыслом -- она сигнализирует о завершении «елочной» декады и возврате на круги своя. Ничего, -- вздыхает Вова, -- на уроке отдохнем...

Но напоследок повеселимся. Признаем, что дата церемонии была угадана счастливо. Вослед «Знамени» премиально-итоговые торжества стали проводить и другие журналы, иногда -- впечатляюще удачно, иногда -- скучновато, но традиционность ритуала (пожалуй, больше, чем память о «первенстве») придает «знаменским» посиделкам особый шарм. Вне зависимости от того, кого сочли должным на сей раз наградить редакция и ее друзья.

Первоначально премиальных номинаций было довольно много (больше десятка -- и все с замысловатыми названиями), с течением времени некоторые спонсоры изменяли пленительной привычке, а потому число наград скукоживалось (впрочем, иногда и расширялось). Два партнера, однако, сохранили верность премиальному сюжету по сей день. Это «Иностранка», ласково принимающая «знаменский» круг на своей жилплощади и вручающая премию «Глобус» за произведения, способствующие сближению народов и культур (в этом году отмечена повесть Марии Рыбаковой «Острый нож для мягкого сердца» -- №4), и совет по внешней и оборонной политике, ныне увенчавший лавром Руслана Киреева за книгу «Пятьдесят лет в раю» (фрагменты ее печатались в журнале на протяжении трех лет; последний -- №3). Еще одна «сторонняя» премия была в свою пору учреждена Аугусто и Миртой Лопес-Кларос, потом она на несколько лет растаяла, а теперь возродилась, дабы достаться Владимиру Шарову за роман «Будьте как дети».

Три остальные премии собственно «знаменские». Одна -- за дебют в журнале -- пришла к прозаику Всеволоду Бенигсену, автору романа «ГенАцид» (№7). Другой -- некогда именовавшейся «за артистизм» -- удостоили поэтический цикл Елены Фанайловой «Балтийский дневник» (№7) и ее переводы стихов Сергея Жадана (№9). Третью -- для несчастных критиков, которые, как известно, не только всех литераторов обижают, но и всеми литераторами постоянно обижаемы и поругаемы, -- снискала Анна Кузнецова за статью «Три взгляда на русскую литературу из 2008 года» (№3) и ежемесячную рубрику «Ни дня без книги», украшавшую журнал пять лет, но почему-то отсутствующую в свежей -- январской -- книжке «Знамени», которой -- опять-таки традиционно -- наградили всех, кто провел канун старого Нового года в Овальном зале.

Обсуждать награды было бы и бестактно, и нелепо. Они суть знаки литературной политики журнала. Политику эту (как и политику любой культурной институции), разумеется, можно вежливо порицать, отчаянно бранить и упоенно высмеивать. Но, во-первых, разумнее вести разговор о ее сути, а не об эмблемах (и все-таки не сразу после праздника). А во-вторых, как ни оценивай «знаменскую» стратегию, во внятности и последовательности позиции редакции не откажешь. В «Знамени» ведают, что творят. И если кто-то (да хоть бы и я) расставляет приоритеты иначе, то с чего бы журналу на чужие вкусы ориентироваться? Раздавая слонов (фирменные медальоны с собачкой), журнал может (и должен) руководствоваться только одним принципом: Кого люблю -- того дарю. А кого не люблю, того пусть улещивают и ублажают в других пространствах.

По-разному относясь к премированным работам, не могу не признать: все это приметные литературные факты. И авторы их реальные, а не мнимые персонажи играющегося сегодня акта истории русской литературы.

Шестью наградами дело, однако, не исчерпалось. Журнал преподнес гостям церемонии сюрприз -- было объявлено об учреждении ордена «Знамени». Его первыми кавалерами стали не нуждающиеся в представлениях Леонид Зорин (в минувшем году «Знаменем» опубликованы его маленькие романы «Прощальный монолог» и «Глас народа», год новый открылся зоринским бенефисом -- повесть «Юдифь», стихи из дневников и «Торжественная комедия») и Владимир Маканин (ставший яблоком литераторского раздора и увенчанный главной премией «Большой книги» роман «Асан» далеко не первая маканинская публикация в «Знамени»). Это решение мне кажется бесспорным. Не уверен, впрочем, что так же отнесусь к оглашению имен следующих кавалеров, которое -- если ничего не стрясется -- произойдет ровно через год. Через год, в который журнал вошел с на редкость насыщенной и увлекательной первой книжкой, среди авторов которой Инна Лиснянская, Олеся Николаева, Сергей Гандлевский, Тимур Кибиров, Денис Драгунский, Александр Агеев (1956--2008)... Но это уже другая история.