Недавняя «прямая линия» Путина-премьера не сильно отличалась от «прямой линии» Путина-президента и по тематике заданных вопросов, и по тональности, с которой люди обращались к нему. И все же эта «линия» отличалась от предыдущих. Она отличалась самой тональностью Путина -- создалось впечатление, что он понимает: грядут весьма непростые времена.

В этот раз было меньше рапортов о сделанном, вместо них -- заверения, что все обещанное и запланированное будет сделано. В плановом порядке проиндексируют пенсии, завезут на зиму дрова, наделят жилищными сертификатами военных, сохранят льготы пенсионерам. Владимир Путин выступал гарантом того, что хуже людям не будет. Но вряд ли он давал эти обещания с легким сердцем...

Это можно было понять по его ответам на другие вопросы. Так, он дважды вернулся к теме притока валюты в страну и однажды сказал, наоборот, об оттоке капитала. А между тем последние два-три года чиновники регулярно докладывали о том, что Россия в гораздо меньшей степени, чем раньше, зависит от мировой конъюнктуры, потому что на ином уровне теперь ее собственные производства и отрасли, ориентированные на внутренний рынок.

Экономика, процветавшая в стране последние годы, не страдала большой эффективностью. Об этом регулярно говорили экономисты, аналитики, даже подчас правительственные чиновники, но избыток денег расслаблял и отодвигал решения на потом.

Взять, к примеру, банковскую сферу. Как выяснилось на прошлой неделе, банки не могут давать кредиты особо нуждающимся, потому что этому мешают правила отчетности. Они либо требуют создавать резервы, которые лишают кредитную помощь всякого смысла, либо ставят самих кредиторов в ситуацию, за которую им потом придется отвечать перед ЦБ. Возможно, это стало понятным только благодаря кризису. Но ведь в российской экономике существует масса других несуразностей, о которых все знали давно.

...Чтобы положить деньги на счет в американском банке, нужно протянуть их операционисту, ввести ПИН-код карточки и получить квитанцию с балансом счета. Все. Суммарно операция занимает около двух минут. В английском банке вместо ввода ПИН-кода добавляется одна бумага, которую клиент заполняет тут же, указывая, сколько купюр он кладет, какой номинации и на какой счет. От пяти до пятнадцати минут. Чтобы проделать то же самое в Москве в отделении крупнейшего госбанка, нужно: а) отстоять очередь (20--50 минут), предъявить паспорт, расписаться на приходном ордере, подождать, пока деньги проверят на подлинность, посмотреть, как операционист распечатывает тучу бумажек, которые заботливо складывает в кучку -- для отчетности. Ну а если вам захотелось увеличить или уменьшить срок своего депозита, то в другом российском госбанке для этого нужно расторгнуть прежний договор, перевести деньги на транзитный счет, заключить новый договор и перевести их на новый счет. Все это лишь на бумаге для отчетности, но занимает примерно полтора часа времени и 20 страниц текста. (При этом, заметим, о каких-либо изменениях, касающихся условий самого вклада, банк клиента не информирует, предлагая справляться об этом на сайте.) Понятно, что одни расходы на бумагу, картриджи, создание соответствующих компьютерных программ, их ведение и пр. складываются в миллионы рублей, а то и долларов. Это удлиняет время операции, требует держать дополнительных людей, а про настроение в самой очереди и измотанность операционистов и говорить не приходится. Почему другие страны обходятся одной бумажкой для отчетности, а в России их непременно должно быть 20, остается вопросом. Но его за годы благоденствия так никто и не решил, хотя разговоры ведутся много лет.

...Не прошло и 15 лет с момента появления в России пластиковых карт, как бухгалтериям наконец разрешили принимать к отчетности электронные авиабилеты. Говорили, что решение ускорил «Аэрофлот», у которого бумажные билеты съедали такое количество выручки, что перевозчик взвыл. В итоге потребовалось изменить нормы Минфина, который все эти годы запрещал принимать к отчетности электронные билеты.

При этом не решаются вопросы, которые напрямую влияют на самочувствие всей отрасли. «Мы уже об этом говорили, нужно избавляться от монополизма тех структур, которые засели в аэропортах и не дают нормальным образом по рыночным, а не завышенным ценам снабжать авиаперевозчиков. Эта работа будет настойчиво осуществляться», -- сказал Путин. Однако об этом и он, и президент Медведев, и антимонопольные службы говорят не первый месяц. Кроме того, что значит «засели в аэропортах»? Овладели темной ночью штурмом? А власти взяли и опомнились лишь тогда, когда отечественный авиакеросин стал самым дорогим в мире?

...Стоимость авиабилета крупнейшего российского перевозчика на трансатлантические рейсы примерно та же, что у «Эр Франс--КЛМ» или «Люфтганзы» через один из городов Европы. Качество обслуживания на порядок ниже: устаревшие салоны, скудное питание, спиртное за свой счет (у европейцев входит в обслуживание), экипаж меньше, чем на аналогичных самолетах у европейцев. Вопрос: почему? Возможно, потому, что перевозчику приходится нести массу других расходов, предвиденных или нет, включая упомянутый керосин. (Всему этому можно противопоставить только мастерство летчиков, чей профессионализм не ниже, а выше большинства их зарубежных коллег.)

Примеров тут на любой вкус -- от авиабилетов до автоматов по продаже билетиков в метро. Во всех развитых странах это давно автоматизировано, в России, как в 1930-е годы, билеты продают вручную.

Малозначительные вроде бы вещи, особенно на фоне кризиса, обходящегося стране в триллионы рублей. Однако они заложены в логику функционирования целых отраслей, как неформальные платежи заложены в систему нашего ценообразования, и во многом именно из них складываются законы функционирования экономики. Теперь эти «малозначительные» вещи покажут, готова ли российская экономика к испытаниям кризисом. Готовы ли власти разных уровней и околовластные институты к изменениям сути нашей экономики.

Здесь любопытна разница в восприятии проблем и постановке задач нами и западными странами, также оказавшимися в кризисе. В России говорят в первую очередь о сохранении рабочих мест, в западных экономиках -- о создании новых. К примеру, в заявлении о своих экономических намерениях, которое в субботу обнародовал Обама, говорится: «Мы узнали, что 533 тыс. рабочих мест было потеряно в ноябре. Это доводит общее число потерь рабочих мест во время этой рецессии до 2 млн». План же, который разрабатывают демократы, позволит создать, по их замыслам, 2,5 млн новых рабочих мест.

Путин говорил в первую очередь о «спасении рабочих мест», добавив, правда: «Там, где это можно сделать». Второе, о чем он говорил, -- переквалификация. Это правильно и является одной из общепринятых мер, хотя страны, проводившие массовые программы, знают, сколь их непросто осуществить (в частности, с этим сталкивались Польша и Великобритания, меняя экономическую структуру угольных регионов). А кроме того премьер говорил о том, что на переквалификацию средства должны направлять в первую очередь сами предприятия и муниципалитеты. Вряд ли это обрадует тех, кто и так вынужден сокращать расходы, а значит, качество (и польза) таких программ может оказаться ниже среднего.

Третье, о чем говорил Путин, -- малый бизнес. «Сейчас, возможно, исторический момент, когда не только государство может помочь малому бизнесу, но в существующей ситуации... малый бизнес может достаточно серьезно помочь государству». Возможно, не совсем удачная постановка вопроса: малый бизнес помогает не государству, он помогает гражданам, которые живут и работают в том или ином государстве, которое в свою очередь помогает рождаться и развиваться малому бизнесу. И граждане становятся опорой государства и экономики.

Четвертое, что пообещал Путин, -- подумать о сокращении вполовину квоты на привлечение в страну иностранной рабочей силы. Однако сам же при этом признал: «Наши граждане не идут на ту работу, на которую наши предприятия нанимают иностранную рабочую силу». Остается надеяться, что регионы подойдут к теме, исходя из своих возможностей и потребностей, а не политической расторопности. Потому что неправильное решение тут приведет как минимум к двум печальным последствиям. Первое -- просядут сферы, которые уже не могут существовать без иностранцев, к примеру то же строительство или ЖКХ. Второе -- возрастет теневой сегмент и без того непростых отношений «понаехавших» с органами внутренних дел и иными проверяющими. Стоит добавить, что в западных экономиках многие сферы давно функционируют именно за счет иностранцев. В Великобритании в строительстве заняты поляки и югославы. В США многие сервисные и ремонтные работы осуществляют мексиканцы.

Впервые на этой «прямой линии» Путин заговорил об общественных работах. Как когда-то американские политики времен Великой депрессии, он говорил о планах государства по миграции людей из региона в регион с выплатой подъемных и об организации общественных работ, которые, с одной стороны, обеспечат занятость тем, кого уволят в кризис, с другой -- дадут наконец стране возможность обзавестись дорогами и иной необходимой инфраструктурой.

Теперь очередь за институтами, которые должны обеспечить соответствующие программы и расчеты. Смогут ли они это сделать, учитывая именно социальные потребности и экономические возможности, и не будут ли думать в первую голову о собственной выгоде, политической или финансовой? Реализация федеральными и региональными властями этих планов также позволит ответить на вопрос, сколь прочные и правильные заделы были созданы в «тучные годы», способна ли элита к инициации грамотных и насущных действий. А главное, способно ли государство выступать не только благодетелем или карателем, но также партнером и помощником.