Руководитель научных программ Художественных собраний Дрездена доктор искусствоведения Гильберт ЛЮПФЕР в немецкой музейной среде слывет спокойным, деполитизированным профессионалом. Он один из немногих западногерманских специалистов, «командированных» после объединения Германии в бывшую ГДР, чье назначение на руководящий пост и «врастание» в местную среду прошли относительно безболезненно. Его доклад на дрезденском «Дне историка» был посвящен перспективам «продвижения» проблематики перемещенного искусства. Незадолго до симпозиума Люпфер и его дрезденские коллеги ездили в Россию -- в региональные музеи, где, по их данным, находятся немецкие произведения искусства, попавшие в нашу страну после войны.

-- Диалог с региональными музеями -- начало исследования их послевоенной судьбы или изучение возможностей возвращения находящихся там с послевоенного времени картин в Германию?

-- Мы пригласили наших коллег из Нижнего Новгорода, Тулы, Иркутска, где мы побывали летом, в Берлин и Дрезден -- на торжественные мероприятия в связи с 50-летним юбилеем. Мы хотели бы более серьезного сотрудничества. Наши российские коллеги хотят нашей помощи в научной обработке произведений западноевропейского искусства. Это никак не касается перемещенного искусства -- речь идет о коллекциях, исторически находившихся там и требующих изучения, описания и, возможно, реставрации. Дальнейшие шаги -- обмен выставками. Это очень сложно, и мы это понимаем -- расстояния огромные, затраты для российской провинции гигантские, отсутствие практики таких проектов. Но все же не расстаемся с этими намерениями, тем более что наши коллеги с оптимизмом смотрят на эту перспективу. Подчеркну, нас интересует преимущественно русская тематика. Мы, например, были совершенно поражены, увидев в ваших региональных музеях такое разнообразие икон, русской живописи. Это фантастически интересно. Мы же готовы привезти на Волгу или в Сибирь работы немецких мастеров -- увидеть другое их восприятие.

-- В своем докладе на симпозиуме вы сказали, что перемещенные в Россию произведения искусства являются достоянием общественности -- и это главное. Означает ли это конец дискуссии о возвращении?

-- Официальное мнение гласит, что дискуссия должна быть продолжена и должна привести к практическим результатам. Мое мнение отличается от официального. Оно заключается в следующем: если произведение находится в профессиональных руках музейщиков, если оно в хорошем состоянии и экспонируется, а не «таится» в фондах в безвестности, если его можно изучать и публиковать, то этого достаточно. Я видел в Иркутске картины, которые в Германии из-за недостатка места или из-за наличия аналогичных полотен наверняка были бы в запасниках. А там они в залах, на видных местах, ими любуются посетители. Это отлично. Но такая точка зрения, хоть с ней и солидарны некоторые мои коллеги из руководства немецких музеев, сегодня в музейной и политической среде у нас отнюдь не является доминирующей. И это вполне объяснимо.

-- Насколько контакты с российскими специалистами в области перемещенного искусства сейчас интенсивны? Не затухают ли они по сравнению с прошлыми годами?

-- Контактов, увы, практически нет. Периодически поступают разовые запросы. И наша цель -- их наладить. Конечно, достичь этой цели можно совместными усилиями. В феврале в Москве состоится научная конференция, организованная Германским историческим институтом и Художественными собраниями Дрездена, посвященная теме российских утрат во время второй мировой войны. Наши партнеры: Союз музеев России, Эрмитаж, Институт культурологии. Я надеюсь, что этот форум, куда приедут докладчики из различных регионов наших стран, станет хорошим импульсом. Есть множество общих научно-исследовательских тем, в том числе поисковых.

-- Известны ли вам случаи научного поиска пропавших во время войны российских произведений искусства на территории Германии? Группа исследователей из Бременской кунстхалле во главе с профессором Айхведе закончила свою деятельность, так и не найдя понимания ни в Германии, ни в России...

-- Были какие-то спорадические попытки, но они заглохли. Официальная позиция Германии гласит: здесь больше ничего нет. В ГДР все, что можно было найти, нашли и вернули. Что-то утаивать было бы самоубийством. А на территории Западной Германии, как считается, ничего русского быть не может.

-- Хотя общеизвестно, что вывезенные из СССР произведения искусства рассредоточивались по всей территории Германии и в течение войны неоднократно перевозились...

-- Конечно. И позиции западных и восточных музейщиков в этом отношении различаются. Есть несколько ученых, занимающихся проблематикой перемещенного искусства, но их исследования носят скорее статистически-констатирующий характер. То есть изучается, что было, когда исчезло и что осталось.

-- Нынешние отношения между Россией и Западом становятся все прохладнее. Будет ли, на ваш взгляд, тема перемещенного искусства в таком контексте обостряться, станет ли она еще более политизированной, нежели музеологической?

-- Куда уж больше политизировать! Есть слишком много неясного, есть множество препятствий для спокойного профессионального разговора. Слишком много «карт в рукаве» и взаимных упреков. И большая политика делает возможный диалог своим заложником.