В холодных подземельях «Винзавода» в рамках музыкально-театральной программы фестиваля «Территория» под руководством деятельного Теодора Курентзиса были показаны леденящие душу премьеры двух специально заказанных к случаю сочинений. Первое -- пера греческого автора Андреаса Мустукиса с длинным названием «Богини из машины (Deae ex Machina). Диалог с Карлхайнцем Штокхаузеном. Сценическая кантата/Симфонический перфоманс». Второе -- опера Алексея Сюмака (композитора нового авангардистского поколения, участника групп «СоМа» и «Пластика звука») с коротким названием «Станция». В создании либретто обеих премьер принимали участие сам Курентзис и Димитрис Яламас (над «Станцией» еще поработала Анна Орешникова). Режиссером обеих выступил Кирилл Серебренников. Масштабный список исполнителей возглавил Теодор Курентзис со своим новосибирским ансамблем Musica Aeterna и хором The New Siberian Singers. В числе других были певцы (Михаил Давыдов, Юлия Корпачева и другие), актеры (Андрей Кузичев, Ира Гонто, Юлия Пересильд, Ольга Баландина и другие), «экстремальный вокалист» (по основной профессии -- композитор) Борис Филановский, танцовщик и хореограф Василий Ющенко и даже юные художественные гимнастки. Публике, входившей на представление в подвал, выдавали черные пледы (лишь через некоторое время становилось понятно зачем -- ужасный холод пробирал постепенно), а также пакетики с берушами, сначала вызывавшими недоумение своей вроде как неуместностью на музыкальном представлении, а потом с благодарностью вставлявшимися в уши.

Премьеры были объединены пространством действия в двухчастную композицию. На рельсах и ступенях показывали «Богинь». На рельсах же начиналась и заканчивалась «Станция». Публику в течение действия провожали из одного подземного перехода в другой, предлагая то усаживаться на подушечки, то кучно преодолевать пыль, неприглядность и неудобство переходов, неструганых ступеней, низких дверных проемов с торчащей откуда-то проволокой. При том что количество публики было строго ограничено, все равно создавался эффект толпы, влезающей в автобус, особенно остро ощущаемый когда под ногами то какие-то неожиданные лавки, то камни, то высокий обрыв ступеней, то вообще неизвестно что. В кульминации «Станции» зрителям было велено разделиться по половому признаку: мужчин отвели в один коридор (под букву «М»), женщин -- в другой (под букву «Ж»). Что поначалу показалось жестом почему-то неприятным, едва ли не оскорбительным. Там, в разделенных коридорах подземелья произошел диалог главных героев оперы -- Его и Ее, -- диалог посредством проектора и видеокамеры, фиксировавшей разделенных стеной героев и разделенную стеной публику. Женщины, уставившись в кафель «своей» стены, разглядывали мужчин, мужчины -- женщин, и вся сцена вышла весьма проникновенной.

Вообще опасный дискомфорт происходящего, конечно, не только делал значительно более жесткой ситуацию потребления музыки, но и переформулировал коммуникативные и ценностные ее свойства. Современный музыкальный авангард, переживающий, по общему признанию, ситуацию «непреодолимого разрыва со слушателем» (о чем Алексей Сюмак говорит в манифесте «СоМы» не как о досадном недоразумении, но как об основаниях нового искусства), здесь заметно «дорожал» (возможная цена -- подвернутая нога или простуда) и делался более «адресным». Вплоть до острой необходимости заткнуть уши в аллюзии на Штокхаузена, когда низкие подземные своды наполнялись страшным гулом вертолетов в записи.

При этом, несмотря на общую режиссуру (грубоватую и эффектную) и общее, почти редкое для музыкального авангарда отменное качество и тонкость исполнения, две части вышли разными. Первая, с длинным названием, стала коротким агитплакатом в жанре пугающего антивоенного перфоманса. Вторая, с кратким заголовком, -- развернутой лироэпической формулой, многозначной по смыслу, изящной по языку (пестрому и все же цельному) и пронзительно трогательной по эмоциональному впечатлению.

И если «Богини» кажутся намертво впаянными в один концертный случай на территории «Винзавода», то «Станцию», собственно спровоцировавшую неординарное обустройство этого самого пространства, вполне возможно предположить еще раз и даже в других условиях и обстоятельствах.