Вечер в театре, возглавляемом Николаем Басиным (который, как известно, менеджер, а не хореограф) был составлен из двух одноактовок. В первой части нам предложили взглянуть на работу хореографа молодого (Лариса Александрова, всего третье сочинение по счету, первое было на родном Урале, второе -- в басинской же труппе), во второй -- хореографа маститого (петербургский профессор Эдвальд Смирнов, автор весьма плодовитый, но в столице работающий тоже именно с Басиным). Хореограф молодой взяла музыку знаменитую -- «Свадебку» Стравинского, решив посоревноваться с тенями великих балетмейстеров, прежде всего с Брониславой Нижинской, впервые поставившей этот спектакль. Хореограф маститый взял специально для него написанную партитуру Екатерины Кожевниковой и сюжет, знаменитыми людьми не использованный, -- историю Юдифи (для пущей «древности» балет именуется «Иудифь»).

«Свадебка» оказалась сочинением на удивление беспомощным. То есть в ней есть отдельные красивые моменты, скорее относящиеся к режиссуре, чем к хореографии, -- например, смотанные в валики плотные полотнища превращаются и в убежища-подушки для девушек, и в заменители этих самых девушек для парней (танцовщики рушатся на них с размаху). Эффектен финал с невестой, поднимаемой над сценой на огромной белой простыне. Но все остальное -- от велеречивого либретто («Действие происходит во сне героини, где душа невесты после разрушительной страсти, пережитой ею, встречает образы своих прежних страхов и желаний») до однообразных танцев -- уныло до невозможности.

«Свадебка» -- великая музыка, музыка мощная, совершенно при этом тоталитарная, и говорит она о встраивании в ряд, о принятии порядка. Понятно, что все, кто ставил спектакли на эту музыку, главную роль отдавали кордебалету. Александрова не стала исключением. Но что делать с этим кордебалетом, она не знает. В результате самым важным (предметом? нет, почти действующим лицом) на сцене стала багажная тележка.

Небольшой контейнер катают по сцене от одной кулисы до другой, в него складываются группами (в какой-то момент человек семь, по-моему, напомнив неполиткорректный анекдот про китайцев и «Москвич») и поодиночке (вряд ли удастся позабыть сцену, когда шесть тележек составлены в ряд, и в каждой лежит, свернувшись, девушка в телесном трико, до ужаса напоминающая тушку курицы в супермаркете). Понятно, что быстро двигающийся предмет на колесиках должен был придавать спектаклю динамизма, но в результате возвышенная история о «поисках себя» стала похожа на разборку на складе.

И все это с серьезным лицом. Ничего, залу дали отдохнуть и посмеяться на «Иудифи».

Ну да, библейский сюжет. Юдифь приходит к Олоферну, соблазняет его и отрезает голову. Эдвальд Смирнов сделал все, чтобы во время этой истории зал хохотал от души.

Завоеватели ходят по сцене переваливаясь, как роботы-трансформеры. Развлекающие их коллаборационистки -- в таких толщинках, что напоминают хрюшку на пляже из «Ну, погоди!», и при этом на пуантах. (Музыка во время оргии -- сочетание воплей больных слонов с агрессией барабанов.) Моральный облик вражеских солдат обрисован весьма убедительно -- в частности, один из них насилует труп защитника города (завернутая в тряпку «мумия», танцовщик отжимается над ней). Интерес Олоферна к Юдифи обозначен просто -- он просовывает руку меж собственных ног и затем берет женщину за руку и так ведет ее за собой; понятно, что изображает его рука и за что Юдифь Олоферна прихватила. После отрубания головы Олоферн еще некоторое время ходит и пританцовывает среди своих солдат -- захватчики живучи как тараканы. При этом собственно соблазняющий танец Юдифи похож на какую-то человеческую хореографию, но тут уж не поймешь -- то ли балетмейстер опомнился, то ли артистка (Екатерина Сороколетова) скорректировала его буйные замыслы. Оценить же работу танцовщика (Андрей Холин) вовсе не представляется возможным -- весь спектакль его герой должен только ходить враскорячку. Даже когда перед убийством Юдифь снимает с него устрашающий шлем и видно наконец нормальное человеческое лицо, в пластике это изменение никак не выражено.

И эти новинки театр будет представлять на начинающемся в воскресенье международном фестивале «Рампа Москвы», куда приедут несколько занятных европейских трупп. Любопытное у них сложится представление о современной российской хореографии.