Ровно двадцать лет назад, в марте 1988 года, был расстрелян генерал-майор Главного разведывательного управления Генштаба Дмитрий Поляков. Четверть века он работал на американские спецслужбы -- сначала на ФБР, а потом и на ЦРУ. «Топхэт», «Бурбон», «Дональд» -- лишь некоторые оперативные псевдонимы этого ловкого, умного, хладнокровного и циничного профессионала. Поляков выдал 19 нелегалов (а каждый из них штучный товар, на подготовку тратятся огромные средства), больше полутора сотен агентов из числа иностранцев и раскрыл принадлежность к советской военной разведке около 1500 человек. За этими цифрами -- сломанные человеческие судьбы, нередко смерть. Именно в этом главная вина предателей, как мне видится, а не в их «борьбе с системой».

Тогдашний шеф ЦРУ Вулси назвал генерала-предателя «бриллиантом», имея в виду, что другие работавшие на США оказались достоинством пониже. Поляков уже был «на заслуженном отдыхе», то есть ушел в запас, когда его преподнес «на блюдечке» работавший с 1985 года на советскую внешнюю разведку сотрудник ЦРУ Олдрич Эймс. Без Эймса все могло остаться шито-крыто, и генерал советской военной разведки Поляков был бы похоронен с почестями и под ружейные залпы. Теперь же место его захоронения неизвестно даже близким родственникам -- таковы были и, кажется, остаются правила «прощания» с предателями. Кстати, Данте поместил их в девятый круг ада.

Во всей этой истории меня больше всего занимал (и занимает сейчас) вопрос, как мог Поляков столь долго быть «кротом» (так называют «наших», работающих на «чужих»)? Несколько лет назад мне представилась редкая возможность пообщаться с генералом армии Петром Ивановичем Ивашутиным (ныне покойным), руководившим ГРУ без малого четверть века.

«У меня с первой встречи было интуитивное недоверие к этому человеку. Сидит, не поднимая головы, не повернется в мою сторону. Я его больше не пустил за границу», -- воспроизводит диктофон слова патриарха военной разведки.

Начальник управления кадров ГРУ, бывший работник центрального комитета КПСС Изотов взял Полякова к себе в отдел подбора гражданских лиц. Однако Ивашутин приказал перевести Полякова в войсковую разведку, где нет агентуры и, следовательно, секретов поменьше. В то время как раз создали третий факультет Академии Советской армии (Военно-дипломатической академии) в отдельном здании, чтобы не смешивать с будущими сотрудниками стратегической агентурной разведки. И Поляков работал там лет семь-восемь. А когда начальник ГРУ был в одной из командировок, Полякова откомандировали в Индию военным атташе. Приказ подписал заместитель Ивашутина Мещеряков.

«Отчего происходит предательство?» -- спросил я наивно. «Послушайте, вы понимаете суть разведки?» -- как-то резко, вопросом на вопрос откликнулся Ивашутин. «Боюсь, что как непрофессионал вряд ли». -- «Каждый разведчик старается завербовать другого разведчика, чтобы больше через него получить. Поэтому, естественно, бывает всякое...»

Многое мог рассказать о самом известном «кроте» генерал-полковник Алексей Моляков, бывший в ту пору руководителем военной контрразведки Московского военного округа. Ныне он председательствует в Национальном военном фонде. На фотографии, запечатлевшей арест Полякова, есть и генерал Моляков, участвовавший в операции. Но Алексей Алексеевич, как и многие его коллеги из особистов, говорить на тонкую тему не захотел, как я его ни просил.

Единственный, кто рассказал мне о своих встречах с Поляковым, это многолетний адъютант Ивашутина Игорь Попов. На стене его квартиры в доме неподалеку от «Аквариума» висит подарок Полякова -- две полуметровые фигурки английских колониальных солдат в Индии, мастерски вырезанные из дерева редкой и дорогой породы.

«Видимо, он вез подарок Петру Ивановичу, но тот был в отъезде, -- говорил мне экс-адъютант. -- «Ладно, -- говорит мне, -- вот тебе подарок». Когда обнаружилось, что Поляков предатель, я деревянных солдат снял со стены и собирался сжечь. Думал, вдруг там какой-нибудь «жучок» установлен. Простучал фигурки, осмотрел -- все чисто. Жена говорит: «Как-то жалко выбрасывать, они тут прижились». Так и оставили».

А мне тогда в квартире Попова все казалось, что спрятанный в недрах деревянных колониальных солдат радиомикрофон передает наш разговор неведомому шпионскому центру. Кстати, подарки Поляков возил многим. Тому же Изотову, рассказывают старожилы ГРУ, он преподнес серебряный сервиз. Потом оказалось, что куплен он на деньги ЦРУ...

Генерал-лейтенант Службы внешней разведки Вадим Алексеевич Кирпиченко, с которым при его жизни я несколько раз встречался, рассказывал. В годы перестройки российские и американские разведчики, еще недавно работавшие друг против друга, стали собираться на дружеские посиделки. Тогда считали, что «холодная война» в прошлом и наступила эра сотрудничества. И американцы на одной из встреч пооткровенничали: «Если б вы знали, каких источников в ваших высших эшелонах власти мы имели!» Не думаю, чтобы они блефовали. Вот одно из доказательств. Когда в 1983 году Олдрич Эймс занял в ЦРУ пост, позволивший ему увидеть, насколько глубоко американцы подобрались к советским секретам, он вначале даже не поверил. Советский Союз, по его словам, напоминал «кусок швейцарского сыра, вдоль и поперек изрешеченный дырами, которые в нем прогрызли кроты».

И теперь меня мучает еще один, не менее острый вопрос: если Поляков сумел шпионить вне подозрений четверть века и даже дослужиться до генерала, то и сейчас какой-нибудь «крот» роет вовсю, и над кем-то из работающих «на холоде» (выражение писателя-шпиона Джона Ле Карре) разведчиков уже занесен предательский меч? И сегодня из страны мощным потоком утекают не только мозги и капиталы, но и государственные секреты? Скорее всего так и есть. Может быть, мы узнаем об этом лет через двадцать. Может быть, не узнаем никогда.