Джонатан Сафран Фоер. "Жутко громко & запредельно близко". Перевод с англ. Василия Арканова. М.: «Эксмо», 2007.

Выпускник Принстона Джонатан Фоер прославился в 24 года после выхода романа «Полная иллюминация», получив все возможные литературные премии, возможность переиздания на тридцати языках и голливудскую экранизацию. Герой романа отправлялся на Украину в местечко с экзотичным названием Трахимброд на поиски женщины, предположительно спасшей его деда от нацистов, чтобы затем засесть за написание отчета о поездке. Отчета не вышло -- женщина не была найдена. Вместо отчета получился искрометный роман. Но более всего в «Полной иллюминации» поразила необычная стилистическая манера рассказчика, воспроизводящая корявую речь иностранца, пользующегося чужим наречием.

Второй роман Фоер написал через три года после «Иллюминации», и если в первом случае сюжет опосредованно касался холокоста, то теперь речь идет о событиях 11 сентября. Естественно, умница Фоер не связывает основную интригу непосредственно со взрывом торгового центра. Главным героем «Жутко громко» оказывается девятилетний Оскар -- то ли вундеркинд, то ли психотик, который пытается разгадать некий секрет, оставшийся после отца, погибшего под обломками рухнувших башен. Самое главное, и в этом второй роман похож на первый, герой очень смутно представляет себе предмет поиска. Обломки металлических предметов, вырытые в нью-йоркском парке в процессе экзотической игры под названием «Разведывательная экспедиция», по идее должны служить ему подсказкой, не понятно только, к чему и зачем. Ясно только, что мальчик с некоторых пор страдает бессонницей, носит исключительно белые вещи и иногда разговаривает с окружающими голосом компьютера имени Стивена Хокинга, так что ожидать от него можно чего угодно.

В процессе этой псевдодетективной истории Оскар носится по Нью-Йорку, демонстрируя свои «вещественные доказательства» разным чудаковатым типам, «тем самым, чьи биографии можно обнаружить в словаре на слово «оборжацца». И по ходу становится понятно, что дело здесь, конечно, не в пресловутой шараде, которая так и останется неразгаданной, а в том, чтобы «гири на сердце стали чуть-чуть полегче». Герой-малолетка на свой манер пытается справиться с болью утраты, продолжая ту игру, которую они начали вместе с отцом. И это своеобразная самотерапия -- надеяться, что, когда разгадка будет найдена, боль уйдет, а сон вернется. В этом смысле роман так и не имеет логического финала, поскольку потеря невосполнима и ключ к тайне утрачен навсегда.

Весь текст в «Жутко громко» написан от лица ребенка, который и сам немного не в себе, и речь его тоже весьма эксцентрична. Так что читателя с первого предложения буквально накрывает потоком странных слов и выражений. «Что бы придумать с чайником? Что если бы его носик открывался и закрывался под напором пара и был бы тогда как рот: он мог бы насвистывать зыкинские мелодии, или декламировать Шекспира, или раскалываться со мною за компанию. Я мог бы изобрести чайник, читающий голосом папы, чтобы наконец-то заснуть, или даже набор чайников, подпевающих вместо хора Yellow Submarine -- это такая песня «Битлз», что значит «жучки», а я жучков обожаю, потому что энтомология -- один из моих raisons d'etre, а это французское выражение, которое знаю».

Совладать с безумной стилистикой фоеровского романа не способна даже самая продвинутая программа по проверке орфографии. Уже через пару страниц ловишь себя на том, что заражаешься этой манерой говорить, по ходу вворачивая дурацкие французские выражения и специфические оборотики. А к средине романа уже просто прикусываешь язык, чтобы не окликнуть какого-нибудь приятеля на манер «Эй, какашка!» Помимо уморительного сленга в эту историю вмонтированы и всякие дополнительные предметы -- визитки, анекдоты, фотографии, таблицы, цифры, записочки с перечеркнутыми словами и пустые страницы, на одной из которых написано: «Не сходи с ума. Ты простудишься». Не сойти с ума очень трудно, потому что роман Фоера буквально с него сводит. И когда обнаруживаешь на последних листах покадровую фотохронику врезающегося в башню самолета, напечатанную на манер детской игры в бумажный кинематограф, не можешь уже справиться с головокружением и «полной иллюминацией» в голове.