Произведения Джонатана Коу словно созданы для того, чтобы насылать на рецензента ступор и порчу: ни одна самая красноречивая рецензия не способна описать и половины сюжетных ходов и переходов, которыми изобилует архитектура его романа. У Коу какой-то невозможный талант к налаживанию связей. Не успеваешь и глазом моргнуть, как барышня, изредка мелькавшая где-то на окраине сюжета, вдруг оказывается в самом его центре -- и ни где-нибудь, а в постели главного героя, чтобы через десяток страниц так же незаметно эмигрировать куда-то за пределы повествования. А если у рассказчика возникает необходимость опробовать на читателе какую-то совсем завиральную социальную идею, то тут же, как черт из табакерки, вылезает чей-нибудь забытый дядя для того только, чтобы в самый лирический момент ошарашить присутствующих экстремистским монологом и немедля удалиться. И самое главное, все эти выходы на авансцену кажутся не только уместными, а единственно возможными способами уравновесить архитектонику сложной конструкции романа-эпопеи, конец которого обещан только во второй его части.

Силясь пересчитать героев «Клуба ракалий» (М., «Фантом Пресс»; перевод Сергея Ильина) -- тех, что обладают своей историей и наделены правом голоса, ваш обозреватель сбился где-то на третьем десятке. Прологом к основному действию становится случайная встреча в Берлине начала нулевых. Два молодых человека, устроившись в ресторане на вершине берлинской телебашни, обозревают раскинувшуюся перед глазами гигантскую стройку и попутно обсуждают своих родителей, которые буквально час назад столкнулись лицом к лицу на улице после двадцати с лишним лет разлуки. В механизме Коу рабочими оказываются все детали, так что спустя пятьсот страниц такие подробности, как Берлин, обрушившаяся стена и начало нулевых, обретают особый смысл.

Основной сюжет, нырнув в пространство флэшбека, разворачивается в Англии 70-х годов. В одной из самых престижных школ Бирмингема учатся главные герои книги -- компания подростков, социальное положение которых дает приблизительное представление о характере британского общества тех лет. Если заранее знать, как ненавидит писатель Коу все, что связано с реформами Тэтчер, можно догадаться, что ранние 70-е с их прихиппованной романтикой, профсоюзным движением и всеобщей влюбленностью в рок кажутся ему пригодным подобием золотого века.

Впрочем, ностальгия по 70-м не мешает Коу описывать социальный кризис, который пережила Британия того времени. По всей стране из-за забастовок останавливается производство. Профсоюзные лидеры требуют социальных реформ. Поток эмигрантов из бывших колоний аукается неофашистскими выступлениями правых консерваторов. Ирландские террористы переходят от угроз к действиям. Однако тяжелые ворота бирмингемской школы надежно защищают подростков от «ударной волны» социальных взрывов. В школьном сообществе слышны лишь их отголоски, а единственный чернокожий ученик ни словом не обмолвливается о проблемах эмигрантских кварталов. Подростков куда больше, чем профсоюзное движение, волнует их собственное едва проснувшееся либидо и последнее выступление Эрика Клэптона. На сумасшедшие 70-е приходится «золотой век» их жизни -- с глупыми влюбленностями, наивными дневниковыми записями и радикальными выступлениями в школьной газете.

Роман Коу можно было бы окрестить ретровариантом сериала «Друзья», если бы школьные комедии то и дело не обрывались, едва разыгравшись, при столкновении с реалиями внешней жизни. У Коу же самый нежный юношеский роман заканчивается после теракта ИРА в одном из пабов (при этом уцелевшая девушка оказывается наедине с оторванной головой возлюбленного). Одна из героинь бесследно исчезает, так и не найденная ни родными, ни полицией. Сказочно успешная карьера чернокожего ученика рушится после злобной выходки одного из завистников. А харизматичный лидер профсоюзного движения в самый неподходящий момент получает по голове полицейской дубинкой.

Многочисленные сюжетные линии «Клуба ракалий» не имеют логического финала. Отчасти потому, что ожидается продолжение -- второй том эпопеи под названием «Замкнутый круг». Но в основном по причине того, и об этом герои романа упоминают постоянно, что у истории по определению нет конца, есть только возможность прервать ее в нужный момент. Одним героям Коу везет больше -- их история обрывается в сладкий миг первого оргазма, другим достается неясная участь путешественников, а с кем-то приходится расстаться прямо-таки по-английски. И в этом смысле «Клуб ракалий» похож на живой организм, который продолжает функционировать, пока прощупывается пульс. Вот и роман Коу не обрывается на финальной точке, а поселяется на ПМЖ в голове читателя, множа варианты развития событий.