Москва видела аргентинца в дни его первого триумфа -- двадцать два года назад дебютант из Южной Америки победил на Московском конкурсе артистов балета. Вслед за тем правивший тогда в American Ballet Theatre Михаил Барышников пригласил артиста в труппу, собирающую звезд со всего мира, и гонорары танцовщика взлетели так высоко, что нашим балетным продюсерам его визиты стали не по карману. Три года назад Москва снова его увидела -- Бокка не скрывал, что устал, что собирается оставить классический балет, но, когда вышел на сцену Большого в «Дон Кихоте», станцевал так, что все разговоры о пенсии стали выглядеть смешным кокетством. Теперь же нечто вроде пенсии наступило -- классику Бокка почти не танцует, изредка появляясь в родном театре «Колон». А привезенное в Москву шоу «Бокка танго» -- нечто вроде развлечения удалившегося от дел героя. Как если бы конструктор реактивных самолетов занялся на досуге авиамодельками.

Ага, Занялся. И выстроил модельку, запросто улетающую в стратосферу.

Живой оркестрик, выдающий мелодии Пьяццолы (но не только -- там и Верхилио Эспозито, и Карлос Гардель). Отличная певица Гизела Сара, удивительным образом скрещивающая в мелодиях надменность и душевность; образцово «латинский» певец Эстебан Риера (черные лаковые ботинки отражаются в геле для волос -- и наоборот). И полтора часа танцев, поставленных Аной Марией Стекелман. В которых то Бокка рассказывает истории соло, то ведет дуэт с Чечилией Фигаредо, то сцену занимает четверка молодых людей, доказывающих, что танго -- это не только про любовные страсти, но и про соревнование, драку, поножовщину.

Это танго вряд ли можно назвать «аутентичным» -- так облагорожен танец вливанием классической техники, классических манер. Бокка не собирается отказываться от предыдущих двух десятилетий своей жизни -- и в текст вставлены совершенно балетные взлеты в воздух (из-за которых когда-то Бокку назвали «новым Васильевым» -- кстати, Владимир Викторович пришел посмотреть на танцы коллеги), вращения в воздухе, стремительные обороты на земле. Из танго будто вытащили всю грубость, брутальность танца, родившегося в портах, бывшего забавой моряков и проституток. Ушла открытость эмоций, то есть не то чтобы совсем ушла, она снова есть на сцене, когда там появляется аккомпанирующая герою молодежь, но сдержанность, свойственная классическому танцу, все-таки в шоу торжествует. И когда в первом танце Бокка корчится у одинокого стола, мучается ожиданием, нетерпеливо перехватывает руками столешницу, обвивает, поглаживает ногою ножку стола (а женщина, о которой совершенно явно думает герой, появляется лишь на секунду, смотрит на его страдания и легким шагом уходит в кулису), и когда в последнем танце он рвется вверх по лестнице-стремянке, протекает меж ее ступенями, оказывается чуть ли не распят меж двух ее частей (элементарная, но работающая история о работе, об амплуа, о возрасте) -- нигде Бокка не переходит грань, не выплескивает надрыва. И оказывается, что шоу его -- о победе. Впрочем, о том, что Бокка победитель, Москва узнала еще в 1985 году.