Сегодняшнюю «Затоваренную бочкотару» подавали торжественно, как преемницу прежней, вышедшей в «Табакерке» 18 лет назад. В программке рядом с именами нынешних исполнителей написали и тех, кто играл те же роли в спектакле 1989--1996 годов, весь цвет ее первых призывов: Марин, Газаров, Мохов, Германова, Хомяков, Зудина, Смоляков, Машков, Нефедов (которого давно уж нет). На излете «прежней жизни» спектакля умельца и алкаша Володю Телескопова успел сыграть Сергей Безруков. Теперь, вертя в руках программку и завистливо глядя на этот столбик звезд, зритель говорит: что-то я никого из нынешних не знаю. И по слогам читает загадочные иностранные имена, вроде Нави Вонабиш. Восемнадцать лет назад «прежних» знали не лучше. А странные имена оказываются дуракавалянием: написанными задом наперед именами актеров, исполняющих несколько ролей.

Тот спектакль шел семь лет, его любили, и все в нем в ранние перестроечные годы было как-то в жилу: веселый, зовущий к дружбе и коллективному счастью тон, очаровательный ранний аксеновский текст -- фантастический, иронический и прихотливый и боевой агитбригадный метод инсценировки. Тогда и теперь все персонажи разделялись на Героев, едущих в Коряжск на грузовике с бочкотарой, Пороки, являвшиеся героям в снах в виде сомнительных персонажей с набеленными лицами, а еще Людей, встречавшихся героям на дороге, и даже Понятия, вроде Характеристики, Хунты и Романтики, комментирующей путешествие в образе жизнерадостной толстушки-проводницы (Мария Сокова).

Как прежде, так и теперь простодушно-лукавая интонация спектакля отсылает к студенческому театру шестидесятых -- с хоровым пением «вьюга смешала землю с небом», «опять от меня сбежала последняя электричка», «четыре таракана и сверчок» и дружными танцами летки-енки. Рыжий Володя Телескопов (Аркадий Киселев) сидит на куче, укрытой брезентом, и крутит велосипедное колесо, словно руль. А вокруг него на брезенте трясутся и подпрыгивают, будто колеся по разбитой дороге, интеллигент в костюме-тройке и очках Вадим Афанасьевич Дрожжинин (Евгений Миллер), пенсионер-склочник в расшитой рубашке старик Моченкин, дед Иван (Дмитрий Бородецкий), хорошенькая учительница с прической бабетта Ирина Валентиновна Селезнева (Алена Лаптева), бравый моряк Шустиков Глеб (Александр Фисенко) и бабка-лаборант по ловле насекомых Степанида Ефимовна (Ангелина Миримская) -- такая древняя, корявая и косоглазая, каких изображают только очень молоденькие актрисы. Что восемнадцать лет назад, что сейчас, в постановке Евгения Каменьковича простодушия больше, чем лукавства. У Аксенова, выстрелившего в 68-м году своей ернической и фантастической повестью, когда все от него ждали очередного «Звездного билета», пожалуй, лукавства было больше. И ясно, что 68-й год с недокатившейся до нас студенческой революцией, с нашими танками в Чехословакии и первым протестом вслух «за нашу и вашу свободу» этой повести небезразличен.

Особенной крупности в спектакле «Табакерки» и тогда не было, но драйв, говорят, в ней был (не видела, спорить не стану). Бог знает, откуда он брался -- вряд ли от того, что тогда советская жизнь помнилась лучше и не нужно было, как теперь, во вкладыше напоминать, что такое двугривенный, Осовиахим или тюлька в собственном соку. Скорее приподнятое настроение в ожидании грядущей всеобщей радости в этом спектакле совпадало с атмосферой конца 80-х. Сейчас таких надежд нет, и потому возобновление этой постановки, в которой по-прежнему много забавного, а молодые актеры симпатичны, кажется зряшным, будто завод через двадцать лет снова наладил выпуск устаревших машин. И теперь театральное роуд-муви по Аксенову выглядит не движением, а топтанием на месте, три часа все об одном: разговоры -- сны, разговоры -- сны. Вроде придраться не к чему, а на часы все время смотришь.

И вот еще что. Спектакль этот вышел некстати для его постановщика Евгения Каменьковича. У режиссера нетипичная театральная судьба: он ставит давно, с начала восьмидесятых, и всегда считался постановщиком крепким, профессиональным, не более того. Но в последние несколько лет Каменькович вдруг сделал рывок: все его последние спектакли замечены, стали хитами, в них есть энергия, живость и лирика, их любят зрители и критика, и весьма вероятно, что его прошлогодняя премьера «Самое важное» в «Мастерской Фоменко» будет номинирована на «Золотую маску». А вот смотришь в «Табакерке» постановку образца 1989 года и думаешь: хороший режиссер Каменькович. Но не орел.