Премьер английского Королевского балета, приглашенный солист American Ballet Theatre, международная звезда, отлично собирающая залы и на собственные, не связанные с громкими театрами проекты, Карлос Акоста выкромсал из забитого графика месяц на то, чтобы приехать выучить партию Спартака и станцевать ее в Большом. В августе он дважды повторит эту роль в Лондоне -- наш театр пригласил знаменитого кубинца с собой на гастроли, но в нынешнем выступлении не было ничего от репетиции, ничего от пробы сил. Работа сделана; работа предъявлена -- и никто не просит никаких извинений за помарки.

Потому что помарок нет. Ну выронил его Спартак однажды меч в горячке драки -- так черт с ним, с мечом, такой герой мог бы задушить своего противника голыми руками. Такой -- перекрывающий сцену в три прыжка, во вращениях ведомый не должностными обязанностями, а стальной логикой сражения и поднимающий свою партнершу на высокую поддержку аки флаг -- мгновенно, торжественно и безусильно. Танцовщик замечательно исполнил роль -- но роль эта принадлежала какому-то другому «Спартаку».

Голливудскому фильму? Кубинскому спектаклю? Этот Спартак -- с его нераздумывающим порывом, с той естественностью защитного мужского жеста, что почти исчезла в мегаполисах, с той радостью победной атаки, что не предполагает прогнозов, во что эта победа обойдется, -- в отечественном спектакле, сделанном в 1968 году, был невозможен, ну как Джеймс Бонд, например, в «Семнадцати мгновениях весны». Спартак в нашем 68-м мучился, ужасался (убив на гладиаторском поединке друга) и сражаться начинал лишь по чудовищной необходимости. Он не был ни воином, ни даже драчуном изначально -- молодой человек, вышвырнутый в войну обстоятельствами (и в 68-м вся страна еще помнила, как молодых людей швыряло в войну в 41-м). Спартака тогда танцевал Васильев -- ему было 28, балетный расцвет, но «прототипу» персонажа, уходящему на войну мальчику, должно было быть меньше. Потому так целомудренны дуэты Спартака с Фригией -- они просто ничего не успевают еще.

Акосте этот сюжет незнаком и чужд -- и он играет то, что понимает. Понимает -- восстание рабов; рабы явно знакомы с оружием (допустим, рубили тростник мачете) и привыкли выяснять в своей среде, кто главный. Понимает вот это чувство -- «моя женщина» и гордо его защищает. Только вот в таком раскладе совершенно невозможна сцена, когда Спартак отпускает плененного римского полководца, -- дети улиц и плантаций таких ошибок не делают. Эти вот заморочки с благородством -- для интеллигентных юношей, что первый день на войне (на второй, если выживают, они тоже уже врагов не отпускают). И даже отличная выносливость Акосты работает против него: после предательства части своего войска Спартак должен уставать (морально, но понятно, что в балете все выражается физическим действием, элементарным градусом напряжения мышц), его же герой ни на секунду не слабеет и не сомневается ни в чем.

Класс танца -- техники, аккуратности, мощи -- Акоста показал высочайший. А роль -- ну, есть на свете чисто российские сюжеты. И когда в кино Андрей Болконский и Наташа встречаются под оливами, а Петруша Гринев через десять минут после знакомства увлекает капитанскую дочку в пучину ржи, мы же не протестуем, правда? Люди интересуются нашей классикой -- честь им и хвала.