Михал Вивег -- современный чешский писатель номер один. Его романы «Лучшие годы -- псу под хвост», «Воспитание девочек в Чехии», «Летописцы отцовской любви» вышли в Чехии стотысячными тиражами, выдержали несколько переизданий, были экранизированы и переведены на все европейские языки. Вивег пишет удивительно свободную и легкомысленную прозу: эротичную и политизированную -- как чешское кино новой волны, ироничную -- как сами чехи, абсурдную -- как нелепое стечение обстоятельств. В Москву писатель приехал, чтобы наградить победителей конкурса на лучший перевод с чешского языка и презентовать свой новый роман «Игра на вылет», который только что вышел в издательстве «Гелеос» в переводе Нины Шульгиной. С Михаилом ВИВЕГОМ встретилась Наталья БАБИНЦЕВА.

-- О вашей работоспособности ходят легенды. Говорят, вы пишите в год по роману, причем придерживаетесь строгого графика: осенью садитесь за книгу, к зиме ее заканчиваете, а весной перерабатываете в сценарий к фильму. Это правда?

-- Это звучит несколько догматично, но у меня действительно в последние годы сложился такой ритм. Осенью сажусь за роман, к февралю его заканчиваю, после чего мне кажется вполне естественным издать его к крупнейшей Пражской книжной ярмарке, которая проходит в мае. Ну и что? Вуди Аллен в конце концов тоже снимает по фильму в год.

-- Вы сравниваете себя с Вуди Алленом. Вы его поклонник?

-- Мне больше нравятся его ранние фильмы. Но в целом -- да, мне близко такое восприятие мира.

-- Ваша тотальная ирония, благодаря которой любая самая будничная ситуация переплавляется в абсурдный и уморительный сюжет -- это дань чешской юмористической традиции или индивидуальная черта характера?

-- Я не могу сказать, что на меня не повлияли Гашек и Чапек, но так же было бы неверно отрицать влияние других авторов -- Честертона и того же Аллена. Вообще для меня ирония -- своеобразная жизненная философия. Способ говорить о серьезных и глубоких вещах без лишнего пафоса. Не люблю патетику.

-- В повседневной жизни вы тоже следуете этой философии?

-- Жены известных комиков жалуются, что в быту их мужья -- скучные, занудливые люди. Боюсь, в частной жизни я тоже не травлю одну байку за другой. Это компенсация за то, что в моих романах их достаточно. Писатель, как мне кажется, обязан брать на себя роль неутомимого рассказчика, который развлекает своих собеседников, как это происходит, например, в кафе на дружеской вечеринке. По крайней мере, в своем письме я стараюсь действовать именно так.

-- На русский язык переведено три ваших романа -- «Лучшие годы -- псу под хвост», «Летописцы отцовской любви» и, наконец, последний -- «Игра на вылет». За бортом остались «народные» бестселлеры -- «Воспитание девочек в Чехии» и «Роман для женщин», -- разошедшиеся у вас на родине немыслимыми стотысячными тиражами. Как вы прокомментируете выбор переводчицы Нины Шульгиной, которая представила вас русскому читателю в качестве такого, скорее элитарного и интеллектуального автора?

-- Я думаю, что «Роман для женщин» пользовался бы коммерческим успехом и в России тоже. Аудитория довольно широкая (смеется). Но в целом я доволен таким выбором. Тем более что две книги из этих трех я тоже считаю моими самыми удачными.

-- В российский видеопрокат недавно вышел фильм, снятый режиссером Филиппом Ренком по вашему «Роману для женщин» (в отечественном варианте -- «Роман про любовь»). Как вы относитесь к экранизациям ваших произведений?

-- Как у всякого автора, у меня есть претензии к режиссерам, но в целом эти картины удались. Могу похвастаться, что оба фильма, которые были сняты по моим романам, побили в Чехии рекорды посещаемости и собрали больше зрителей, чем голливудские хиты, включая «Гарри Поттера».

-- Экранизация «Романа про женщин» тоже ориентирована на эстетику голливудской мелодрамы. Кажется, это слегка упростило сюжет и приглушило его ироничную интонацию. Но все равно получилось смешно.

-- К сожалению, я вынужден согласиться с такой оценкой. Романтическая линия перетянула на себя все прочие, а ироничная дистанция, увы, резко сократилась.

-- Вы согласны с мнением, что неожиданный успех вашего дебютного романа («Лучшие годы -- псу под хвост») связан с тем, что вам удалось написать своего рода терапевтическую книгу, которая помогла целому поколению избавиться от комплекса «социалистического прошлого»?

-- Я не писал терапевтический роман, честно. Но я знаком с мнением критиков, что я якобы снял комплекс вины со многих чехов, которые корили себя за трусость и конформизм, поскольку открыто не боролись с режимом. Мне припоминается в этой связи Бертольт Брехт, который сказал: «Несчастна та эпоха, у которой нет героев» -- и тут же добавил: «Несчастна та эпоха, которая в героях нуждается». Мой роман не о героях, это точно.

-- Ваш последний роман («Игра на вылет») по настроению сильно отличается от предыдущих. В нем нет тех искрометных шуток, которыми вы избаловали читателей, зато впервые появился некоторый намек на финальное моралите. С возрастом появилось желание поучать?

-- Ну нет... В финальной сцене «Игры на вылет» герой-алкоголик выбрасывает пустые бутылки, которые со звоном летят в мусорный контейнер, и он восклицает: «Биг-Бэн». А его друг мрачно говорит: «Если бы...» Мне кажется, здесь нет никакого морализаторства. Предельно открытый финал.

-- Мне «Игра на вылет» интонационно напомнила раннего Милана Кундеру. Как вам такое сравнение?

-- Сопоставление с таким успешным автором, как Кундера, -- всегда комплимент. Так что -- без обид (смеется). Одновременно я надеюсь, что более милосерден к своим женским персонажам, нежели он. Я занимаю более джентльменскую позицию и всегда стараюсь оправдать своих героев-женщин. Это намек на роман Кундеры «Шутка», герой которого мстит невинной женщине за политическую экзекуцию. В сегодняшнем контексте с гендерной точки зрения такой роман был бы неприемлем.

-- Неужели вы считаетесь с правилами политкорректности?

-- Я считаю, что правдивость важнее любой корректности. Другое дело, что моя правдивость и откровенность не попадают в зону риска. Поскольку я совершенно искренне не являюсь расистом, сексистом, гомофобом и так далее.

-- А вас не пугают массовые тиражи?

-- Наоборот, они меня радуют. Меня пугают низкие тиражи.

-- Последний ваш роман звучит меланхолично и даже печально. Вы практически не оставляете героям шанса на позитивные перемены. Это может сказаться на тиражах.

-- Коммерческая составляющая -- не единственная, вы же понимаете. «Игра на вылет» -- более меланхоличный роман, да. Я бы назвал это отсутствием надежды. Но это не окончательный пессимизм. Сейчас я уже мечтаю о забавных историях, которые сяду писать этим летом, и о том гротеске, который обещает появиться в моем следующем романе -- на этот раз для мужчин.

-- У вас из романа в роман перемещаются очень похожие друг на друга и узнаваемые персонажи, как правило, это родственники главного героя. Складывается впечатление, что вы часто прибегаете к автобиографическим подробностям?

-- Ни одна из моих книг, кроме разве что дневника, не является полностью автобиографической. Хотя меня постоянно в этом подозревают. Но кто из нас может похвастаться тем, что живет такой захватывающей и возбуждающей жизнью, что одна ее запись способна стать бестселлером? Увы, все мы обречены на фикцию(смеется). Вопрос только в том, какова ее процентная составляющая.