"Я помню то мгновенье, когда черно-серая гуща, прессуясь в дверях, непрерывным, врывающимся потоком затопила Думу...

Солдаты, рабочие, студенты, интеллигенты, просто люди... Живым вязким человеческим повидлом они заняли растерянный Таврический дворец, залепили зал за залом, комнату за комнатой, помещение за помещением...

Дело было, конечно, не в хлебе. Дело было в том, что во всем этом огромном городе (Петрограде) нельзя было найти несколько сотен людей, которые сочувствовали власти.

...Кто станет за него? (речь идет о Николае II. -- Ред.) У него -- никого, никого... Распутин всех съел, всех друзей, все чувства... нет больше верноподданных... Есть скверноподданные и открытые мятежники... Последние пойдут против него, первые спрячутся... Он один... Хуже, чем один... Он с тенью Распутина..."

В. Шульгин. «Дни»

"Все это свершилось таким простым, рутинным способом и, как мне показалось, с такой малой толикой истинного понимания трагедии происходящего со стороны главного действующего лица, что я даже усомнился, имеем ли мы дело со здравомыслящим человеком. Этот человек просто не отдавал себе отчета, до самого последнего момента, в существующем положении и совершаемом действии. Даже от человека с почти железным характером, человека с почти безупречным контролем можно было ожидать какого-то проявления эмоций, выдающего его глубокие внутренние переживания; но ничего подобного. Очевидно, это был человек ограниченного интеллекта; я бы сказал, низкого уровня чувствительности".

А. Гучков. «Воспоминания»

«Русские люди... Обнажите головы, перекреститесь, помолитесь богу... Государь император ради спасения России снял себя... свое царское служение. Царь подписал отречение от престола. Россия вступает на новый путь. Будем просить бога, чтобы он был милостив к нам.

Толпа снимала шапки и крестилась... И было страшно тихо...»

Обращение А. Гучкова к солдатам сразу после отречения Николая II ( из книги В. Шульгина «Дни»)

"Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить ее или порицать... Мы способны были, в крайнем случае, безболезненно пересесть с депутатских кресел на министерские скамьи... под условием, чтобы императорский караул охранял нас...

Но пред возможным падением власти, перед бездонной пропастью этого обвала -- у нас кружилась голова и немело сердце".

В. Шульгин. «Дни»

"...Отвага и личное мужество требовались от людей, воспитанных в старых российских традициях, чтобы резко переменить позицию и согласиться с революционными целями. Им немалого стоил разрыв с прошлым, отказ от убеждений, от всего, что еще накануне казалось неотъемлемым от самой жизни страны. И вот они выступили против царя, потребовали от него отреченья, братались с восставшими солдатами, которых сами призвали на помощь. Они глубоко страдали, я видел, как слезы туманили глаза людей, которые ради спасения России безжалостно сжигали все, что было им дорого".

А. Керенский. «Русская революция 1917»