Хорошо бы все-таки организаторам регулярных вечеров в честь Мариса Лиепы определиться с форматом -- ну просто решить для себя, что именно они делают. Вечер воспоминаний или концерт звезд. То, что совместить эти жанры никак не получается, только что доказал вечер в Кремлевском дворце.

Если устраивается вечер воспоминаний, тогда, конечно, уместна демонстрация документального фильма, собранного из редчайших архивных записей. Старые балетоманы смотрели его с удовольствием. Но если вечер рассчитан на них, то билеты не могут стоить пять тысяч рублей, пенсионерам такие цены не по карману. А те зрители (подавляющее большинство), что пришли на концерт не из-за имени Мариса Лиепы на афише, а потому, что там же стояли имена Светланы Захаровой, Роберто Болле, Николая Цискаридзе, они сначала вежливо терпели демонстрацию кинофильма, затем стали шуршать и ходить, и наконец (через час после начала) демонстративно хлопать. Когда аплодисменты заглушили звук, фильм прервали. Кажется, это был единственный случай, когда Мариса Лиепу «захлопали».

Начался концерт. Светлана Захарова в Revelation («Апокалипсис», но название номера не переведено) сжималась в комочек, выстреливала протестующим вертикальным шпагатом и замирала на ребре упавшего стула как на грани мира -- создавалось четкое ощущение, что перед ней бездна, а не сорок сантиметров до пола. Аккуратная, лукавая, совершенно «французская» принцесса Аврора -- Евгения Образцова снисходительно позволяла себя обожать легконогому принцу Дезире -- Владимиру Шклярову (в Мариинке подрастает галантный и знающий себе цену премьер). Соскучившийся по своему Германну Николай Цискаридзе следил за Илзе Лиепой--Графиней темным, неотрывным взглядом, и в воздух, в мощные прыжки его вышвыривало сосредоточенное безумие героя. А мягкий, чуть ленивый, осторожно-внимательный Роберто Болле ловко разворачивал на руках и на коленях жестковатую, хищно-цепкую Грету Ходкинсон -- в их исполнении «Маленькая смерть» Иржи Килиана превратилась в гимн гармонии, возникающей меж двумя невообразимо разными людьми. Самым же неожиданным гостем стал Рамон Тьелен из Гарлемского балета.

Его номер назывался «Лебедь». Музыка -- «Кармина Бурана». Хореограф -- Деннис Нахат, артдиректор американского балета Сан-Хосе. И вот под фонограмму натурального Карла Орфа чернокожий танцовщик в набедренной повязке ведет свое соло на невысоком постаменте. В танце -- сочетание воспоминаний об «Умирающем лебеде» (таких, будто над этими воспоминаниями хореограф злобно смеется и пьяно плачет одновременно), дрожь страха и отчаянный вызов неизвестно кому. Точнее, кому -- известно: четыре персонажа в монашеских клобуках трижды появляются из-за кулис и кидаются на «лебедя» с ножами -- в последний раз вполне успешно, танцовщик исчезает за постаментом. Запомнится, конечно, не анекдотическая хореография, но невероятная самоотдача танцовщика.

Из-за фильма (его показывали еще и в антракте) конец концерта намечался к полуночи, и народ начал большими толпами покидать Кремль, не дождавшись финала. Некоторые зрители при этом спрашивали в местных киосках, можно ли этот самый фильм купить. Нет, в продаже его не было. То есть организаторы не сумели угодить никому -- ни старой гвардии балетоманов, ни молодым любопытствующим посетителям концертов. Сделан ли был вечер только для того, чтобы в нем четырежды вышла на сцену Илзе Лиепа, а Андрис Лиепа таки запустил свое любимое лазерное шоу? Может быть. Понятно, их отец, 70 лет со дня рождения которого они отпраздновали таким образом, за это на них бы не обиделся. А публика их не интересовала.