Серебристые гофрированные трубы покачиваются под потолком, придерживаемые какими-то временными (то есть вечными для подвалов и бараков) креплениями. В ведро, что стоит буквально у ног зрителей, сидящих в первом ряду, капает вода. Маленькая сцена Молодежного театра размером с небольшую квартирку; квартирка в этот раз на ней и сотворена художником Николаем Слободяником: эти вот трубы, облезлый дерматиновый диван, допотопная швейная машинка... Героиня пьесы Василия Сигарева, Тамара, зарабатывает пошивом постельного белья на дому -- самая унылая работа для швеи. Начинается спектакль с того, что в ее квартиру приходит мужчина. Точнее, она сама его приводит.

Это вовсе не love story, Сигарев не Радзинский. Сигарев при отличном умении строить диалог (когда из толкотни мусорных ежедневных слов зрителю проясняются взаимоотношения и обстоятельства) раз за разом сочиняет пьесы, сконцентрированные на одном герое (в данном случае -- героине). И рассказывает он всегда -- про ад.

Нет, без всяких романтических изысков типа мучений творческой личности. Ад у Сигарева близкий, знакомый, находящийся в каждом соседнем подвале. В этот раз в аду живет Тома, которую муж называет гупешкой. Почему? А в честь рыбки гуппи, которая страшновата на вид, неприхотлива и выживает даже в канализации. Тома для мужа не человек; меж тем первую половину спектакля никакого мужа на сцене нет, и мы «слышим» его лишь в передаче героини.

Сделано это совершенно виртуозно. Пьеса хороша, спору нет, но как еще и сыграна! Рамиля Искандер, которой досталась главная роль, что-то теребит в руках, бегает на полусогнутых, с клинически подсмотренной внимательностью таращит глаза. Ее героиня в растянутых трениках и болотном жакете в грош себя не ставит -- и как в интонации Искандер слышно, когда Тома говорит о себе явно словами мужа! Что-нибудь эдакое: он «стрелял ракетами по Америке, пока я у себя в деревне навоз на грядках раскидывала». И зал смеется, конечно; зал вообще много смеется; ну да, она нелепа и не умна, три раза по рассеянности поставленный на линолеум и трижды прилипший к нему раскаленный чайник -- это забавно. Но недаром на сцене есть мужчина, который Тому слушает, -- с досадой на себя, что явился в этот дом, с раздражением на полоумную хозяйку и наконец, с отчетливо выросшим гневом на отсутствующего мужа, организовавшего женщине жизнь, в которой она пьет чай без заварки и восхищается тем, что супруг купил семнадцать хризантем заезжей поп-певичке (тогда Тома впервые увидела хризантемы; «я некрасивая -- ведь мне никто не дарит цветов»).

Спектакль выстроен как путешествие по аду: виток за витком, из лопотания героини мы все больше узнаем про ее жизнь. И сочувствуем -- вместе с гостем Пашей (его внятно, с отличной точностью душевных изменений играет Александр Гришин), и досадуем -- ну сколько ж можно терпеть. А потом происходит разворот -- на сцене появляется муж (Алексей Веселкин).

И рыцарь-спаситель, готовый увести Тому из полуподвального кошмара в человеческую жизнь, подравшись с домашним тираном, получает от Томы же бутылкой по голове. Каждый сам выбирает свой ад, и Тома его тоже выбрала.

Режиссер Антон Яковлев («Гупешка» -- его первая профессиональная работа) отлично поработал с актерами и в целом выдержал баланс смеха и слез в пьесе, обозначенной автором как «то ли комедия, то ли трагедия». Лишь в финале он засомневался -- можно ли все оставить как есть, поймут ли зрители, где побывали? -- и напустил на сцену дым, залил ободранный диванчик алым светом. Стоит его заверить: это лишнее, все было ясно и так.