Сегодня во Владикавказе в Верховном суде Северной Осетии продолжится оглашение приговора по делу чеченского боевика Нурпаши Кулаева, участвовавшего в захвате школы в Беслане в сентябре 2004 года. С начала прошлой недели судья Тамерлан Агузаров успел огласить из него около 300 страниц, но пока остается неизвестным, каков полный объем приговора и сколько еще дней продлится его чтение. Но, судя по тому, что для оказания первой медпомощи потерпевшим бригада «скорой» была заказана на три дня вперед -- с 22 по 24 мая, можно предположить, что и оглашение приговора затянется еще на несколько дней.

В минувшую пятницу судья продолжил читать показания потерпевших и заложников, и ему пришлось три раза делать перерыв, чтобы дать немного прийти в себя женщинам. «Мы уже устали слушать подробности, пусть и сжатые, про своих погибших детей», -- говорят они.

Приговор суда, даже по такому делу, как теракт в Беслане, -- это всего лишь юридический документ, в нем сухо излагаются факты и данные свидетелями и потерпевшими показания, часто почти слово в слово повторяющие друг друга. Приговор лишен эмоций, но и по этим скупым формулировкам было видно, какой кошмар пришлось пережить людям в те дни, 1--3 сентября 2004 года. «Из показаний потерпевшего Сиукоева, сотрудника школы №1, который во время нападения боевиков и захвата заложников вместе с коллегой Сагуановым ремонтировал в котельной трубы, усматривается, что когда боевики начали кричать «Аллах Акбар!» и стрелять в воздух, некоторые дети бросились врассыпную. До котельной (одноэтажное здание рядом со школой) успели добежать только 15 школьников», -- читал судья Агузаров. Рабочий Сиукоев, в частности, рассказал следующее: «Мы забаррикадировали дверь и спрятались внутри. В тот же день, 1 сентября, около 12 часов я увидел в окно пятерых ополченцев -- в камуфляжной форме, с белыми повязками на рукавах. Я высунулся и махнул им. Они нас незаметно вывели через окно».

Вот как нападение террористов началось для охранника школы №1, майора милиции Правобережного района РОВД Беслана Фатимы Дудиевой. Утром 1 сентября 2004 года она как обычно заступила на службу. Во время линейки женщина была в милицейской форме, стояла на своем посту, на первом этаже у входа в школу. Услышав выстрелы, она выбежала на улицу и увидела, как «люди в масках с автоматами в руках загоняли всех пришедших на торжественный праздник по случаю начала учебного года в школу». Дудиева бросилась в комнату охраны, чтобы позвонить в дежурную часть отделения милиции и сообщить о нападении. «Вбежав внутрь, я схватила телефонную трубку, но тут ворвались человек шесть бандитов. Один из них со словами «куда собралась звонить, ментовская рожа?» ударил меня по пальцам правой руки прикладом автомата», -- зачитал ее показания судья. Дудиеву вытолкнули в коридор и вместе с остальными заложниками загнали в спортзал.

В пятницу из-за постоянной духоты в зале суда и тяжелых переживаний некоторым женщинам становилось плохо. Врачам приходилось не только мерить давление, выдавать успокоительное, но и колоть различные инъекции. Так, у 55-летней Александры Хубаевой, потерявшей во время теракта дочь и 11-летнего внука, резко подскочило давление. Медики дали ей воды, сделали инъекцию успокоительного, но, вернувшись в зал суда, Хубаева не выдержала там и пяти минут -- спустилась вниз и просидела там у окна до перерыва. «Сил совсем нет. Те события проносятся перед глазами, словно я снова очутилась в том месте. Голова не выдерживает такого напряжения. Сердце разрывается. Хочу, чтобы Агузаров побыстрее дошел до конца приговора», -- сказала она потом.

Убитые горем родители в перерывах заседания суда все рассказывали и рассказывали о своих детях, большинство которых покоится сейчас на большом детском кладбище в Беслане. Бывшие заложники говорили, что уже на второй день захвата маленькие дети умирали от духоты и обезвоживания. Когда террористы обнаруживали это, они выбрасывали детские трупы на улицу, где валялись тела расстрелянных ими мужчин. Туда же выбрасывали и матерей, пытавшихся помешать бандитам так поступать с их мертвыми детьми. Поэтому, как рассказывали потерпевшие, некоторые женщины в течение двух дней вынуждены были скрывать смерть детей.

Не менее тяжело было и тем, кто находился во время захвата школы на улице, терзаясь о судьбе своих близких. «3 сентября я испытала настоящий шок. Это было что-то страшное, -- говорила Светлана Албегова, лишившаяся во время теракта восьмилетней внучки Залины. -- Когда прогремел первый взрыв внутри школы, милиционеры всех отогнали подальше, чтобы никого не зацепило осколками бомб. Я одна осталась стоять за оцеплением. Заломила руки, рвала на себе волосы от горя, упала на колени. Сказала, что не уйду оттуда, пока не увижу свою Зайку (так все в Беслане называли Залину). Потом прогремел второй взрыв, и начался штурм. Что тогда было! Не разобрать, кто в кого стреляет, кто боевики, а кто солдаты. Когда этот кошмар закончился, я долгих 17 дней искала по больницам и моргам Зайку. Ее нигде не было».

Женщины по-прежнему настаивают на том, что власти многое от них скрывают. «Наши дети приняли жертвенную смерть, -- сказала лидер комитета «Матери Беслана» Сусанна Дудиева, -- Что хочет услышать следствие от обезумевших от горя родителей, у многих из которых погибший ребенок был единственным в семье? Только память о безвременно ушедших детях, сумасшедшая любовь к ним еще позволяет хоть как-то дышать, жить дальше и бороться за то, чтобы нас не водили за нос, а сказали правду, кто виноват в этой страшной трагедии, почему власти не захотели предотвратить теракт. Ведь они заранее знали, что боевики готовят на Беслан нападение. Кто пропустил вооруженных бандитов через границу, и почему не было милицейских постов? Мы хотим знать правду, какой бы горькой она ни была. Рано или поздно властям все равно придется дать нам -- матерям, потерявшим своих детей, -- ответ на все наши вопросы. И пусть нам не говорят, что расследование по основному делу о теракте в Беслане идет полным ходом. Пусть его уже нам покажут».