Версия захвата школы №1 в Беслане в сентябре 2004 года, изложенная в показаниях заложников и родственников погибших, резко отличается от той, что представили власти. Так следует из приговора по делу единственного оставшегося в живых боевика Нурпаши Кулаева(на снимке), который вот уже неделю оглашают в Верховном суде Северной Осетии. Заложники и очевидцы на суде утверждали, что боевики появились в школе еще до начала торжественной линейки, а в самой школе у них были заранее спрятаны боеприпасы. Во время штурма, согласно этим показаниям, применялось огнеметное оружие, а бои велись не только на территории этой школы, но и в других районах Беслана, где военные преследовали сумевших бежать боевиков. В то же время допрошенные представители властей, в том числе экс-глава республики Александр Дзасохов и бывший руководитель УФСБ Северной Осетии Валерий Андреев, заявляли, что «боевики вели себя жестко и выдвигали антиконституционные требования», что «главной задачей было спасение детей», что «все попытки провести переговоры» потерпели неудачу, «на террористов ничто не могло повлиять».

Несколько дней судья Тамерлан Агузаров потратил на то, чтобы огласить показания нескольких сотен потерпевших и бывших заложников. Для присутствовавших в зале бесланцев это стало настоящим испытанием - еще раз они вынуждены были слушать подробности того, как страдали, умирая их близкие, их дети. Но то, что было зачитано вчера, вызвало целую бурю эмоций и возмущения. Показания многих потерпевших шли вразрез с тем, как описывали захват школы военные и власти. Так, например, школьник Цгоев видел, как террористы «взломали пол в библиотеке школы, достали несколько деревянных ящиков размером примерно 50х60 см». Что было внутри, мальчик не знал, так как бандиты вывели его из библиотеки. Но это свидетельствует о том, что у террористов был заранее заготовлен тайник внутри школы. А из рассказа потерпевшего Туаева следовало, что боевики были внутри школы еще до начала торжественной линейки. «Когда боевики окружили двор, где выстроились школьники, их родители и учителя, он слышал, как один из террористов сообщил по рации кому-то, кто был внутри школы: «Все уже сделано, давайте подкрепление». И боевики загнали всех заложников в помещение спортзала», -- зачитал его показания судья.

Но когда Тамерлан Агузаров приступил к оглашению показаний потерпевший Плиевой, в зале поднялся гул. Эта женщина рассказала, что была ранена не во время штурма (ее не было в числе заложников). Это случилось уже после, когда она пришла в Правобережную муниципальную районную больницу искать своих детей и родных. «Во дворе больницы стреляли, там шел бой. И было непонятно, кто в кого стреляет», -- читал судья. Плиева показала, что «во дворе больницы и щебеночного завода шла интенсивная стрельба в двух направлениях», и эти ее слова подтвердили и многие другие очевидцы. Женщине тогда показалось, что сотрудники спецслужб стреляли по боевикам, которым удалось вырваться из школы.

В списках потерпевших значились и «срочники» в/ч 35691. Они рассказали в суде, что во время штурма школы, где было множество заложников, «применялись РПО-А -- термоборический огнемет и РПГ-26 -- реактивный противотанковый огнемет». По ходу приговора, вслед за рассказами потерпевших настала очередь показаний, которые дали на суде руководители оперативного штаба, готовившие «план по освобождению заложников, содержащихся в школе», многочисленные военные, сотрудники спецслужб и представители властей.

Судья начал с бывшего начальника ФСБ республики Валерия Андреева, который рассказал что «после поступления информации о захвате заложников им был сразу введен план «Захват» с целью освободить заложников». «Боевики контролировали местность вокруг школы, вели из окон школы прицельный огонь из различных видов оружия по всем направлениям, а также по людям, оказывающимся в поле их зрения». Из показаний Андреева также следовало, что «действия властей по проведению переговоров ни к чему не привели, так как на все попытки приблизиться к школе боевики отвечали огнем». По словам бывшего начальника УФСБ, на террористов ни что не могло повлиять, даже записанные на видеопленку обращения их родных с просьбами образумиться и сдаться.

Определенного успеха в переговорах добился только бывший президент Ингушетии Руслан Аушев, который смог вывести на улицу из школы 26 заложников - беременных женщин и матерей с грудничками.

Приказ о начале штурма, согласно показаниям военных, был отдан после того, как внутри школы прогремели два взрыва, и террористы открыли огонь по выбегающим из здания заложникам.

«Главной задачей было спасение детей, -- показал на суде экс глава Северной Осетии Александр Дзасохов, -- террористам предложили "коридор" для ухода из школы, но они это отвергли».

Командир десантной разведроты «Альфа» Жогин рассказал суду, что «был в составе подразделения, принимавшего участие в штурме, вел огонь по стрелявшим из окон школы боевикам, прикрывал штурмовую группу». Тогда же, по его словам, «в районе расположения БТРов был задержан террорист Кулаев». По мнению суда, все о чем говорили военные подтверждается тем, что «после захвата заложников боевики передавали записки, в которых «выдвигали требования о выводе войск из Чечни и другие антиконституционные требования». Это, в частности, подтверждается «одной из записок, переданной от имени Шамиля Басаева на имя президента РФ».

Закончив со свидетелями, судья огласил поименный список всех погибших - 330 человек. А затем был снова объявлен перерыв до следующего утра.

Лидер комитета «Голос Беслана» Элла Кесаева подвела черту под очередным днем оглашения приговора, заявив, что все родственники погибыших намерены обратиться с жалобой в Европейский суд по правам человека. «Ведь, кроме того, что было нарушено право наших детей на жизнь, было также нарушено наше право на объективное расследование. Это ст.6 Европейской конвенции о защите прав человека. Мы дойдем до Страсбурга, хочет этого замгенпрокурора Николай Шепель или нет», -- сказала г-жа Кесаева.