Фундаментальное свойство нашей власти состоит в принципиальном несоответствии заявленного смысла каждого политического решения смыслу реальному. Свое место в ряду подобных решений, несомненно, займет создание очередного бюрократического органа -- Национального антитеррористического комитета.

Проблема в том, что почти через два с половиной года после трагедии Беслана, которую российская власть публично трактовала как объявленную России международным терроризмом войну, в стране в принципе не создано никакой системы борьбы с этой угрозой. И новая структура имеет такое же отношение к реальной борьбе с терроризмом, как Общественная палата -- к реальному гражданскому обществу.

За это время «в темпе полечки» успели принять закон о референдуме, делающий невозможным проведение ни одного референдума по вопросам, не устраивающим власть, закон о некоммерческих организациях, позволяющий обвинить любую из них в шпионаже, закон о партиях, усложняющий регистрацию партий. Но при этом новый закон о противодействии терроризму до сих пор не принят.

Теперь нам предлагают -- при наличии существующих спецслужб с вполне четкими законными полномочиями -- некий Национальный антитеррористический комитет (НАК), куда помимо руководителей всех силовых структур зачем-то включены, например, главы обеих палат парламента. Хотя понятно, что российский парламент, особенно в его нынешнем виде, никакой роли в борьбе с терроризмом играть не может. С тем же успехом можно было включить в НАК известных артистов, чтобы давали бесплатные концерты в фонд помощи жертвам террора. Руководителем НАКа назначен глава ФСБ, который получил право назначать руководителя федерального оперативного штаба по борьбе с терроризмом при новом комитете. То есть, случись что, главный борец с терроризмом оперативно может переложить ответственность на кого-нибудь другого.

Такая структура выглядит недееспособной по нескольким причинам. Во-первых, решительно непонятно, как мыслится себе подчинение министра обороны или министра внутренних дел главе ФСБ в случае действительно крупного теракта сродни бесланскому. Едва ли главный чекист получит реальную возможность отдавать приказ армии или спецназу МВД, если те будут задействованы в ходе контртеррористической операции. А если получит, то не лучше ли просто влить МВД в ФСБ и создать объединенную спецслужбу. Во-вторых, неясно, что мешает бороться с терроризмом силовым ведомствам в их нынешнем виде и почему при новой структуре эта борьба станет эффективнее. Ведь никаких новых практических полномочий у них не появляется. В-третьих, если террористы нападают, например, на милиционеров, означает ли это, что ответственность за их защиту теперь несет ФСБ?

Мягко говоря, недобрые отношения между российскими силовыми структурами общеизвестны. Едва ли эти отношения улучшатся, если на определенном участке работы глава ФСБ получит прямую власть над своими коллегами из МВД и Министерства обороны. А система сдержек и противовесов, равно как и политические разводки в таком деле, как борьба с терроризмом, просто недопустимы. Опять же, если сразу после Беслана Дмитрий Козак был отправлен полпредом президента в Южный федеральный округ с полномочиями главного координатора борьбы с терроризмом на Кавказе, теперь вся логика поменялась на 180 градусов. Центр борьбы опять перемещается из регионов с наибольшей террористической угрозой в Москву. А сама борьба отдается на откуп ФСБ, проворонившей «Норд-Ост» и Беслан, а потом вместе с Генпрокуратурой сделавшей все, чтобы общество так и не узнало всей правды о причинах этих страшных терактов.

Если бы Национальный антитеррористический комитет стал полноценным суперминистерством, это еще можно было бы понять. А так, похоже, просто сделан тонкий (точнее, толстый) намек, что ныне российским государством правит ФСБ, а не, допустим, МВД или Министерство экономического развития. Кто бы сомневался...