Вчера в Брюсселе заместитель главы Еврокомиссии по вопросам безопасности, правосудия и фундаментальных свобод Франко Фраттини заявил, что на рассмотрение Совета ЕС и Европарламента внесены проекты трех директив, направленных на повышение эффективности борьбы с терроризмом. В одном из них речь идет об облегчении доступа спецслужб и полиции к персональной электронной переписке и телефонным разговорам. Два других документа направлены на усиление взаимодействия следственных органов стран ЕС, в частности обмена оперативными данными.

В Германии сообщение о наступлении спецслужб на тайны личной жизни большого резонанса не вызвало. Страсти отбушевали здесь еще в конце 90-х годов, когда еще свято верившим в неприкосновенность личной сферы жителям Германии пришлось столкнуться с обсуждением проектов новых законов о т.н. «акустическом наблюдении» за жилыми помещениями. Они были нацелены на проведение следственных действий против подозреваемых в уголовных преступлениях, в частности террористической деятельности. Ради принятия законов о прослушке, которые в случае необходимости ограничивают неприкосновенность жилища, в 1998 году пришлось внести изменения в ст.13 основного закона ФРГ. Немецкие юристы до сих пор спорят о правомочности того решения.

Немцы уже научились различать «большую» и «малую» прослушку. К «большой» слежке относятся разрешения органам полиции и прокуратуры вести наблюдение за квартирой. «Малая» прослушка относится к разговорам за пределами жилища и осуществляется в любых общественных местах -- бюро, офисах и т.п. Объектом внимания может стать любой человек. Правда, существует небольшой перечень исключений -- в него входят лица, которые пользуются особой "доверительной" защитой общества, либо те, кто обязан сохранять молчание по роду своей деятельности -- священнослужители, адвокаты, депутаты, врачи и журналисты.

В мае бундестаг рассмотрел практику применения прослушки за последние годы и несколько сузил ее размах. Ранее конституционные судьи потребовали оградить от прослушивания жилье подследственных в качестве «абсолютно защищенной ключевой сферы частного формирования жизни». Федеральные судьи постановили, что в целях подавления организованной преступности и терроризма прослушивание должно вестись и впредь. Но этот метод может быть одобрен лишь в случаях, когда налицо подозрения в совершении особо опасного преступления. Это чаще всего соответствует таким преступлениям, за которые закон предусматривает ответственность от пяти лет и более -- например, убийство или деятельность террористических групп.

В рамках действующих законов полиции и спецслужбам уже разрешен доступ к определенным категориям телефонных переговоров или электронной переписки. Без этого было бы невозможным наступление, например, на преступные международные объединения, распространяющие детскую порнографию в Интернете. Тем не менее сообщение г-на Фраттини о новых брюссельских директивах наверняка повлечет за собой затяжные дискуссии о том, что европейцы все больше превращаются перед всевидящим оком спецслужб в «стеклянных граждан».

Показательным стал скандал, разгоревшийся на днях вокруг выходящего в Потсдаме журнала «Цицерон». В апрельском номере издания журналист Бруно Ширра рассказал об Абу Мусабе аз-Заркави, известном своей близостью к международной террористической организации «Аль-Каида». При этом репортер сослался на данные, которыми располагает федеральное управление по криминальным расследованиям, включая номера телефонов, которыми пользовался аз-Заркави в Ираке.

На основании этих сообщений МВД в Берлине пришло к выводу о том, что в «Цицероне», куда по непонятным причинам поступили секретные сведения, произошло разглашение гостайны. Это стало достаточным основанием для проведения обыска в редакционных помещениях и конфискации частных документов. Демарш спецслужб и полиции против «Цицерона» вызвал шквал возмущения в обществе. Ведущие политики подвергли МВД критике, а уходящий со своего поста министр внутренних дел Отто Шили два часа отдувался на заслушивании этого дела в бундестаге. Теперь редакция «Цицерона» намерена обратиться с жалобой в судебные инстанции.