Новый роман Леонида Зорина («Знамя», №9) можно счесть сочинением «идеологическим» и даже «политическим». Молодой удачливый столичный журналист решил разобраться с проблемами тех, кого именуют «национально озабоченными». Поехал в тихий город О., куда перебрался один из главных «национальных» гуру, -- выслушал его вдохновенные речи, познакомился со сплоченной командой юных жителей городка, оказался в курсе местных происшествий, к которым причастны его новые знакомцы (драка в кафе, где читались «не те» стихи; пожар в синагоге; еще одна драка -- стоившая жизни незадачливому вьетнамцу), случайно встретился с вождем «движения», что прибыл проконсультироваться с наставником и проверить «молодую гвардию», понял, что скуластое лицо вероятного фюрера ему знакомо (потом вспомнит: видел его фотографию у аскетичной поэтессы, благодаря рекомендации которой и отправился в О.), да еще и похвастался осведомленностью, -- и перед отъездом получил по голове. В прямом смысле. А местная красавица, входившая в тот же круг обиженных, приставленная к сомнительному московскому гостю, полонившая его сердце и, казалось бы, его полюбившая, пропала -- будто вовсе не бывала.

Все знакомо по ежедневным сводкам новостей. Роман называется «Обида» и продолжает давние книги Зорина -- в «Страннике» (1987) альбинос-идеолог Ростиславлев наставлял на путь истинный талантливого и одинокого режиссера Дениса Мостова (безуспешно), в «Злобе дня» (1992) жертвой города О. (одного из «старших братьев» персонажей «Обиды») пал заезжий «звездный» певец. И разве не обида лежит в основе той «национальной озабоченности», от которой мучаются (и доходят до преступлений) провинциальные мальчики, опекаемые многомудрыми конструкторами «национальных идей» и ждущие, когда поведет их в «огонь смертельный» за «одной на всех победой» выходец из такого же городка? (Он тоже из «Злобы дня» -- и из злобы дня.) Обида, кто бы спорил. Только чувство это знакомо не одним лишь захолустным неудачникам и их соблазнителям, скрыто тягающимся за первенство.

«Все мы -- кто раньше, кто позже -- усвоили, что мы здесь чужие, ибо однажды мы принесли с собой зло, выращенное нашей обидой. От той обиды пошли все другие, и не было им ни числа, ни счета». Это из внутреннего монолога стареющего журналиста Бурова, острослова и скептика, наставника центрального персонажа и друга заветного зоринского героя -- исчезнувшего писателя (когда-то -- победительного журналиста) Константина Ромина. И нет спасения от обиды ни для преуспевающего композитора, ни для хранительницы интеллигентского предания, ни для всепонимающего следователя -- ни для самой земли, уставшей от наших жестокости и бездарности.

Или все-таки -- вопреки «злобе дня» и участи сгинувшего «странника», сухим фактам и здравому толку -- есть? Зорин знает, что легкомысленный журналист станет писателем. Зорин помогает ему найти исчезнувшую (от обиды на всех!) красавицу. И любовь, и творчество могут отлиться обидой. Еще как! Но могут и притормозить ее безжалостный ход. Потому видит во сне старый мудрый писатель юных заморочивших себя и друг друга, вроде бы «умных» и «крепких», но в сущности наивных персонажей -- потому ощущает их не «чужими», а «своими», способными любить, верить, творить, жить по-человечески. Вопреки неизбежным обидам.