На Тайпей опустилась жара. Обуреваемые жаждой люди вынуждены воровать воду из общественных уборных и медленно, но верно переходить на арбузный сок. Почувствовав свою силу, арбузы совсем распоясались. И стали диктовать свои условия. Они даже навязали людям новый язык любви: маленький желтый плод в руках означает верную дружбу, а спелый, алый на разломе гигант свидетельствует о пылкой страсти. Арбуз становится одновременно и объектом, и субъектом плотских отношений, истекая живительной влагой и выкатываясь из-под полы платья новорожденным младенцем-переростком. Но как бы там ни было, арбузы остаются арбузами, а люди -- людьми. Шиан-Чи возвращается домой из путешествия и понимает, что не в состоянии даже распаковать чемодан. Поэтому ей приходится проводить досуг в настойчивом накоплении воды, забивать пластиковыми бутылками холодильник. Однажды Шиан-Чи встречает Сяо-Кана, что коротает время, снимаясь в полулюбительском порно, которое какие-то мутные и постоянно испытывающие жажду типы варганят в соседней квартире с привлечением не совсем вменяемой японской артистки. Между героями возникают странные, практически бессловесные отношения, которые, однако, приводят к тому, что Сяо-Кан и Шиан-Чи сливаются в пароксизме страсти под прицелом неутомимой видеокамеры. Но им уже абсолютно все равно.

В принципе они встретились не впервые. В 2001 году Мин-Лян снял фильм «Который час?», где Шиан-Чи собиралась в Париж, а случайно встретивший ее на площади торговец часами Сяо-Кан впечатлился этой встречей настолько, что перевел все стрелки в Тайпее на французское время. Впрочем, для самого режиссера это кажется не таким уж и важным. Плеснувши краску из стакана, он очищает пространство экрана для новой истории -- и отголоски прошлого лишь изредка проглядывают сквозь свеженаложенный слой. Временами, правда, обнажаются и более ранние плоскости -- так, невозможно отказаться от мысли, что действие «Капризного облака» происходит в том же самом многоквартирном доме, где некогда безуспешно скрывались от неведомого тараканьего вируса и по ходу дела пытались любить друг друга персонажи «Реки» -- пожалуй, лучшего на сегодня фильма Мин-Ляна. Там фантасмагория обыденных отношений тоже то и дело сменялась феерическими номерами из репертуара какого-то запредельного трэш-мюзикла.

В 1998 году «Дыра» заворожила и затянула в себя без остатка. Спустя годы примерно тот же самый рецепт срабатывает не до конца (хотя большая часть кинообщественности в этом вовсе не уверено: фильм получил «Серебряного медведя» и приз ФИПРЕССИ в Берлине). Разумеется, магия Мин-Ляна никуда не делась, и крабы, одуревшие от зноя и неминуемой гибели во влюбленных ртах, все так же неподражаемо и волшебно расползаются по кухонному полу, и захламленные чердаки, пластиковые бутылки и несвежее постельное белье снова складываются в неповторимую картину «промежности судьбы». Но проникнуться всей этой уютной волглой лунностью без остатка не получается. Набор фирменных приемов Цай Мин-Ляна оказывается исчерпаемым (в отличие, к слову, от вроде бы гораздо более однозначных наработок Кима Кидука, с неизменным успехом крутящего свою шарманку и не допускающего практически ни одной лишней и фальшивой ноты) и кажется повторением пройденного. Волшебного -- но пройденного. Впрочем, скорее всего дело просто в том, что стрелки часов, некогда переведенные Мин-Ляном, наконец-то достигла исходной точки. И все уже неважно.