В России, кажется, не осталось ни одного чиновника, чьи слова могли бы служить гарантией безопасности крупных сделок с участием иностранного капитала. А также гарантией любому бизнесу вообще. Степень неопределенности базовых параметров экономической политики и противоречивые, взаимоисключающие сигналы, которые посылают предпринимательскому сообществу силовая и макроэкономическая часть государственной машины, дестабилизировали бизнес-среду.

Прошедшая неделя стала сгустком этой разрушительной по отношению к бизнесу энергии. С одной стороны -- две глобальные презентации российской привлекательности, Российский экономический форум в Лондоне и соло России на международной технологической ярмарке в Ганновере. С другой -- окончательный отказ властей продать "Силовые машины" германскому концерну "Сименс" и новые налоговые претензии почти на миллиард долларов самому крупному совместному предприятию с иностранным капиталом в России, нефтяной компании ТНК-BP.

Ключевая проблема формирования бизнес-климата в сегодняшней России состоит в том, что сигналы в пользу бизнеса -- это только слова чиновников, а сигналы против бизнеса -- это только конкретные действия. Отсюда естественная девальвация слов. Им трудно верить просто потому, что говорится все время одно, а делается другое.

Что с того, что в Лондоне на экономическом форуме начальник экспертного управления президента Аркадий Дворкович говорит о намерении российских властей снижать налоговое бремя. Ведь в тот же самый день правительство в очередной раз снимает из повестки своего заседания налоговый вопрос: министерства и аппарат правительства по-прежнему не могут договориться друг с другом по принципам завершения налоговой реформы. Что толку, что германский концерн BASF допускают к российским газовым скважинам, торжественно, в присутствии президента Путина и канцлера Шредера подписывая контракт с "Газпромом". Ведь тот же "Газпром", вроде бы самая близкая Кремлю компания, более полугода не может осуществить давно анонсированную самим президентом сделку по слиянию с "Роснефтью". Из-за чего до сих пор не ясны ни реальная капитализация крупнейшей российской компании, ни сроки либерализации рынка ее акций.

К тому же у нас даже сделка, заключенная в присутствии президента, индульгенцией не является. Договор о создании ТНК-BP ценой 6,15 млрд долл. тоже подписывали в торжественной обстановке -- в Лондоне, в присутствии Владимира Путина и Тони Блэра. А теперь глава "Бритиш Петролеум", завсегдатай списков самых влиятельных бизнесменов мира лорд Браун, собирается на этой неделе ехать в Москву и добиваться личной встречи с Путиным -- хочет узнать, чем ТНК-BP так прогневала российских фискалов и стоит ли ему продолжать бизнес в России.

Все эти события происходят накануне грядущего приговора Михаилу Ходорковскому и триумфального продления полномочий генпрокурора Владимира Устинова. В принципе при том количестве денег, которые рекой текут в российскую казну от сверхвысоких мировых цен на нефть, государство может попытаться обойтись без крупных внутренних и зарубежных частных инвестиций. Идея государственных капиталовложений в конкретные бизнес-проекты сейчас очень популярна в чиновничьей среде. Но о том, какой у нас государство инвестор, даже рассказывать не надо. Нет более благодатной среды для казнокрадства в особо крупных размерах, чем бюджеты развития, государственные инвестиционные фонды и прочие нехитрые способы освоения бюджетных денег на конкретных стройках капитализма.

Поэтому в нынешней ситуации слова российских чиновников о желании способствовать развитию бизнеса в стране выглядят просто как дежурные заклинания. Как мантра. А бизнес по-прежнему уверен, что экономический климат в стране определяют МВД, ФСБ, Генпрокуратура и Федеральная налоговая служба. Поскольку они не говорят -- они делают.