Андрей МОГУЧИЙ на "Золотой маске" практически свой человек. В 2001 году он получил на этом престижном национальном конкурсе приз критики. На десятилетие "Маски" его пригласили режиссером церемоний открытия и закрытия фестиваля. В этот раз он снова номинирован, и после конкурсных показов спектакля "Pro Турандот" с ним встретилась театральный обозреватель Дина ГОДЕР.

-- Доволен тем, как прошел спектакль?

-- Вчера актеры слишком переволновались. Сегодня днем лучше. В общем -- нормально.

-- Почему ты всегда говоришь о «Турандот» как о чужом спектакле?

-- Я же привык работать со своей командой. А тут я был приглашенным режиссером. Художник Эмиль Капелюш привел в «Приют комедиантов» актеров, с которыми он давно работал, а я пришел в этот проект чужим. К тому же просто «исторически» это был побочный продукт -- я в тот момент ставил «Кракатук», готовил «Между собакой и волком» и делал много всего другого.

-- Но идея «Турандот» твоя?

-- Конечно. Да я не открещиваюсь от того, что получилось, наоборот, это один из немногих проектов, где я попытался работать своим методом. У меня и тренинги были, как всегда в Формальном театре, -- все лежали, дышали по правилам. Вне моего театра обычно у меня нет такой возможности заниматься с актерами.

-- По спектаклю видно, что репетиции хорошо проходили, явно было весело.

-- Так и было. К тому же из этого спектакля теперь со мной два актера -- Виталик Салтыков и Дима Готсдинер, они после этого сыграли в спектакле «Между собакой и волком» Саши Соколова, который мы делали для фестиваля в Ницце. У них вообще интересы гораздо шире, чем только театр, -- мне это очень важно. Оба что-то пишут, оба музыканты. Виталик еще дайвингом занимается, а Дима профессиональный чечеточник -- видела, как он у нас в «Собаке» чечетку бьет? Вообще в Ницце произошло такое счастье -- первый раз в жизни я собрал всех людей, которых хотел бы видеть вместе: Виталика и Диму соединил с Димой Воробьевым и Сашей Машановым из «Школы для дураков» и Олегом Жуковским, который играл у меня в незапамятные времена, а потом был в «Дереве».

-- А что теперь с «Собакой», о которой все так восторженно отзывались? Куда делась вся та сценография, красивое старье, которое в диких количествах везли с питерских помоек в Ниццу?

-- Пока ничего. С тех пор как мы приехали, все лежало у меня на даче -- у Формального театра ведь своего помещения нет. Надеялись, что можно будет сыграть в Александринке, и Фокин был согласен, но потом все сорвалось. Теперь вроде бы договорились, что 1 и 2 июня сыграем в питерском Мюзик-холле, туда уже и барахло отвезли.

-- То есть все-таки остается надежда, что «Собаку» будут играть и в России?

-- Если нет, я вообще умру! Есть два проекта, смерти которых я не хочу, -- это «Собака» и «Школа» (спектакль Могучего «Школа для дураков» по тому же Саше Соколову получил в свое время и «Золотую маску», и Гран-при фестиваля БИТЕФ, и премию «Первый на фриндже» в Эдинбурге, и много других призов. -- Д.Г.). «Школу» же мы играли в основном за границей, на фестивалях, а сейчас семья у меня стала большая, ездим мы мало и совсем перестали ее играть. В июне хочу «Школу» восстановить -- скорее всего в «Балтдоме», где она и была сделана, -- и сыграть двух Соколовых «твиксом».

-- Кстати, об Александринке: а как же получилось, что ты, такой независимый, вдруг пошел служить, да еще в главный императорский театр? Ты вообще служил в театрах когда-нибудь?

-- Никогда, если не считать Формальный театр, где я сам себе печать ставил. Теперь я режиссер-постановщик -- имею удостоверение по этому поводу. Первый, кто меня совратил с пути, -- это Фокин.

-- Чем купил?

-- Он несколько раз закидывал мне предложение. Я сопротивлялся -- все-таки мне непривычно. А потом он посмотрел «Турандот» и сказал: «Зайди завтра поговорить». И за десять минут как-то все мне правильно сказал: и про спектакль, и про мою судьбу. Я увидел, что он хорошо понимает ту ситуацию, в которой я сегодня живу, и художественную, и человеческую. На следующий день уже был готов контракт.

-- А какие слова оказались главными?

-- Всякое было. А главные: «Ну может, хватит прыгать?» И я как-то понял, что хватит.

-- В чем заключаются твои обязанности?

-- За два года я обязан поставить два спектакля. У первого уже премьера 27 мая. Это «Петербург» Андрея Белого. Уличная история -- играем во дворе Михайловского замка. Аблеухов-старший -- Николай Мартон, а младшим будет актер, который играл Коленьку Аблеухова в моем первом спектакле по «Петербургу», 14 лет назад. Его зовут Олег Борисов (историческое имя!) -- он давно бросил актерскую карьеру, защитился, и я вытащил его с философского факультета нашего университета, где он преподает философию. Саша Шишкин очень хорошую сценографию придумал, но очень сложную. Он придумал 16 кабинок -- 16 лож Александринского театра. То есть внутри двора стоят такие черные кубы, и у зрителя на билете написано: улица такая-то, дом такой-то, квартира такая-то. Он ищет свой кубик и заходит, в нем сидит десять человек. Внутри каждого куба -- интерьер маленького Александринского театра и занавес, при этом каждая кабинка на колесах. Долго рассказывать. То есть это наполовину уличный спектакль. С одной стороны, все происходит на улице, а с другой -- 16 театров надо построить: фонари, колонки -- в каждом все свое. Чтоб легко толкать, моторчик нужен и так далее. Посчитали -- как «Мерседес» стоит.

Когда мы с Шишкиным показали эскизы Фокину, он сказал: «Это круто». Раньше думали, что спектакль будет рассчитан на тысячу зрителей, а в результате этой сценографии оказалось на 160. Фокин говорит директору: «Бывают такие случаи, когда художественный аспект важнее коммерции. Я тоже плачу, что мы не заработаем денег. Крутитесь!» Мы обалдели. Он вообще нас с Шишкиным несколько раз очень прикрывал от директоров, но когда он уезжает в Москву, опять начинаются проблемы и оказывается, что нет такого количества денег, которое нужно.

-- А какая будет вторая постановка?

-- По контракту я должен сделать еще спектакль осенью. Скорее всего он будет камерный, на двух пожилых александринских актеров. По просьбе Фокина -- «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Я с удовольствием согласился.

-- Там тоже не будет закрепленного текста?

-- Конечно! Вот я сейчас одновременно с «Петербургом» репетирую «Дон Кихота» в «Балтийском доме». Тоже текст на ходу сочиняем.

-- Ты же в свое время уходил из «Балтдома» с большим скандалом? Ведь Формальный театр именно с того времени и остался бездомным?

-- Да. Но сегодня мы работаем нормально: у меня нет к ним ни одного упрека. Так вот, спектакль будет называться «ДК Ламанчский», мы с моим старым актером Денисом Ширко пьесу пишем прямо на репетициях. Слова пишет Денис -- я занимаюсь композицией, самой историей. Первая ремарка, что действие происходит в разрушенном дворце культуры. История немножко завиральная, но она пишется вживую. С одной стороны -- артисты импровизируют, а с другой -- драматург. Саша Лыков играет Дон Кихота, а Санчо -- Сережа Лосев из БДТ. Остальные -- артисты «Балтийского дома». Сценографию тоже делает Саша Шишкин. Выпускаемся в июне.

-- А с Сервантесом-то эта история связана?

Обязательно. Это некое продолжение «Турандот». Я же так и «Школу» делал, и «Собаку». Только тогда не было драматурга.

-- У меня такое ощущение, что спрос на тебя в последнее время резко усилился, да?

-- Точно. На осень есть уже предложений шесть-семь.

-- В какой момент это произошло, ты заметил?

-- Клянусь тебе -- это оттого, что я сделал открытие и закрытие «Золотой маски».

-- А не оттого, что ты получил «Маску»?

-- Нет, от этого стало только хуже! Я тогда надеялся, что это поможет, думал, помещение какое-нибудь дадут, но тогда мы и последнее потеряли. Видимо, у кого-то было ощущение, что вот появился на нашем поле ненужный нам игрок.