Российская Фемида предпочитает и дальше работать без лишней огласки. Хотя с высоких трибун судебные иерархи неоднократно заявляли об открытости своей системы, на деле они стараются сохранить за собой право вершить правосудие за закрытыми дверями. На днях это красноречиво подтвердил Верховный суд, отказавшись отменить две инструкции Судебного департамента при ВС, касающиеся делопроизводства в районных и в высших региональных судах. Оба эти документа предусматривают, что дела выдаются для ознакомления лишь ограниченному кругу лиц. А именно сторонам по делу, адвокатам, прокурорам, работникам вышестоящих судов и Судебного департамента, а также общественным обвинителям и защитникам. Иными словами, журналистам или представителям правозащитных организаций практически невозможно узнать, за что и на каком основании был осужден человек -- даже по делам, вызывающим широкий общественный резонанс.

Оспорить это ограничение пытался питерский корреспондент Агентства судебной информации Павел Нетупский, в свое время уже обжаловавший в ВС знаменитый приказ Минсвязи "О порядке внедрения системы технических средств по обеспечению оперативно-розыскных мероприятий на сетях телефонной, подвижной и беспроводной связи и персонального радиовызова общего пользования". На этот раз г-н Нетупский решил побороться за свободу информации и сослался в своем иске на целый ряд законодательных актов, начиная со ст. 123 Конституции, провозглашающей, что «разбирательство дел во всех судах открытое». «Есть такое понятие, как презумпция открытости информации, -- пояснил он корреспонденту «Времени новостей». -- Любые государственные информационные ресурсы по общему правилу являются открытыми. Конечно, журналист все равно получит решение, которое его интересует, но не всегда это так просто. Мы же хотим добиться полной открытости правосудия».

Кстати, даже сами оспоренные инструкции являются полузакрытыми -- они не были ни опубликованы, ни зарегистрированы в Минюсте. «В процессе мы сознательно обходили этот факт, так как не ставили своей целью добиться отмены инструкций, -- говорит г-н Нетупский. -- Для нас было важным добиться хотя бы отмены оспоренных пунктов этих инструкций». Однако рассматривавший жалобу судья Юрий Редченко счел доводы журналиста и его представителей, среди которых был и известный адвокат Генри Резник, неубедительными и отказал им в удовлетворении их требований. Но Павел Нетупский надеется хотя бы на частичную победу -- если в мотивировочной части, которую вручат ему позже, суд признает, что указанный в инструкции список не является исчерпывающим. «А то ведь работники судебных канцелярий смотрят в инструкцию, а не в законы, -- пояснил он. -- Как минимум мы надеемся, что получим доступ к судебным актам. Да и представители Судебного департамента намекнули, что готовы изменить инструкцию».

Впрочем, едва ли активность питерского журналиста сделает судопроизводство в России более открытым. Все чаще судьи без всяких оснований закрывают процессы от прессы и общественности. Стали появляться даже секретные приговоры -- например, Верховный суд Якутии, осудив трех милиционеров, вручил защите только вводную и резолютивную части решения. Да и новый Уголовно-процессуальный кодекс расширил круг оснований для проведения закрытых процессов. Раньше это было возможно, если открытое разбирательство «противоречит интересам охраны гостайны», если речь идет об интимных вопросах, о несовершеннолетних или о половых преступлениях. «В действующем УПК говорится, что можно закрыть заседание, если «этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц», -- сказала в беседе с корреспондентом «Времени новостей» председатель Независимого экспертно-правового совета Мара Полякова. -- Или если открытое разбирательство может привести к разглашению любой охраняемой федеральным законом тайны. То есть, по сути, закрыть можно практически любое дело».

Причем независимые юристы полагают, что, закрывая механизм правосудия от видеокамер и диктофонов, то есть нарушая принцип гласности, судьи дают лишнее основание для последующего пересмотра приговора. «Запрет записывать ход процесса -- это ограничение права сбора доказательств и принципа состязательности сторон», -- считает бывший член Мосгорсуда Владимир Миронов.