Вчера Москва подарила художнику Илье Глазунову музей, а народный художник СССР, лауреат Государственной премии России, ректор собственной Академии, почетный руководитель реставрационных работ в Большом Кремлевском дворце Илья Глазунов подарил Москве (в подаренный ею музей) 306 своих работ. Мероприятие было помпезным. Дом по Волхонке, 13, где открылась Галерея Глазунова, был оцеплен кордонами милиции. Один за другим подъезжали сверкающие VIP-экипажи. В парадные сени торжественно вошли: чиновники правительства Москвы во главе с мэром Лужковым, писатель Сергей Михалков, министр культуры и массовых коммуникаций Александр Соколов, президент Российской академии художеств Зураб Церетели, коммерсанты, дамы в бриллиантах, высшие сановники РПЦ, артисты, убеленные сединами господа с дворянскими звездами на шее, дипломаты и любимый архитектор московского мэра Михаил Посохин. Каждый почетный гость был препровожден в центральную залу, где готовилась церемония открытия галереи. В этом зале на четырех стенах висят четыре грандиозных по размерам полотна художника, его послание миру, боль за поруганное отечество: две из них, кажется, называются «Продажа русских детей за границу» и «Разграбление храма во время службы». А другие две представляют собой коллажи из белых и черных гениев мировой политики и культуры: к белым относятся святые, цари, полководцы Древней Руси, Пушкин, Достоевский. К черным -- Ленин, Мэрилин Мэнсон, Ельцин, олигархи с табличкой «Продам Россию», Маяковский, «Черный квадрат» Малевича и цинично скачущая поверх народной трагедии жвачка «Орбит».

Когда випов в зале набилось столько, что нечем стало дышать, то я, к удивлению, заметил, что все они оказываются живой инсценировкой висящих в зале полотен. Такое получилось Глазунов-реалити-шоу.

Очерк об открытии музея очень легко превратить в фельетон. Поиронизировать, например, на тему о том, что Илья Сергеевич -- стихийный поп-артист, манипулирующий массмедийными идолами. Или с упоением цитировать его безнадежные с позиций меры, вкуса, ума, такта и норм языка заявления, вроде «демократы это колониальные обезьяны», «нужен телевизионный государственный канал, окормляющий свою паству, огненным словом наставляющий молодежь». Но почему-то не хочется... А хочется подробнее рассмотреть интерьеры музея. Они являют собой, как говорил один чеховский герой, нечто сверхъестественное: эдакого монстра-оборотня, советский клуб, притворяющийся царскими хоромами. В здании новой галереи был когда-то Дом науки и техники. Планировка осталась прежней, чисто советской: потому много маленьких бессмысленных зальчиков-карманов и очень тесно, а в центре врезана лестница. В каждом зале стену «украшают» какие-то совершенно убогие пластмассовые панели с белыми выключателями. Противопожарные ящички и щиты с черной молнией на желтом фоне образуют неуместную в глазуновском царстве классики авангардную инсталляцию. На потолке роскошная золотая люстра может соседствовать с вызывающе примитивной светящейся колбой из заводской проходной. Особая тема -- цвет стен галереи: интенсивный, наглый, ядовитый, кислотный ультрамарин. Таким оформляют журналы формата «Птюч» и граффити городских подворотен. Сам Глазунов на вопрос: «Почему так агрессивно покрашено?» -- ответил, что этот цвет напоминает ему палитру белых ночей и прозрачный воздух Петербурга. Очень специфическое цветовидение....

По сути перестроенный под галерею дом оказался главным разоблачением хозяина. Ведь любая произнесенная им языком живописи или просто русским языком мысль оказывается таким же беспринципным, безобразным монстром-оборотнем. Он защищает христианские ценности и при этом требует вернуть смертную казнь. Он борется за чистоту классической школы, при этом живописует так небрежно-приблизительно-условно, что даже отпетый авангардист вступился бы за поруганный в лице Глазунова реализм. Он второй после Александра Шилова современный художник, который удостаивается персонального музея, подаренного ему по дружбе мэром Юрием Лужковым (на реконструкцию московский бюджет потратил 298 млн руб., что в шесть раз превышает первоначально запланированную и утвержденную Мосгордумой стоимость работ). И в окнах этого персонального музея как в кривом зеркале отражается главное собрание классического искусства в Москве -- Государственный музей изобразительных искусств, задыхающийся из-за нехватки новых экспозиционных площадей и хранилищ.