«Люди, принадлежащие к разным странам и культурам, по-разному воспринимают интимность и близость, именно это для меня интересно», -- говорит голландский хореограф Анук ван Дайк, только что показавшая в Москве спектакль Stau. Эта постановка -- результат преподавательской работы ван Дайк в летней школе объединения театров танца «Цех»: сначала съехавшиеся из российских провинциальных трупп люди осваивали стиль хореографа, затем она поставила на них спектакль. Точнее, половину спектакля.

Потому что первая половина, дуэт, была сделана еще в Голландии -- Майкл Ягода и Нина Волны работают в собственной компании Анук ван Дайк. А вот вторая половина, где танцевали двадцать восемь наших участников, свеженькая, только что из класса.

В воздухе тихонько клацает что-то металлическое -- то совсем медленно, медитативно, то убыстряя ритм. Это, собственно, все звуковое оформление -- ну однажды еще запоет мобильный телефон (в фонограмме, не в зале). Стулья для зрителей выстроены в квадрат, и артисты работают в его центре, на маленькой площадке (пять на пять метров). Вот тут исследование восприятия интимности-близости и начинается.

Парень и девушка двигаются на расстоянии буквально двух сантиметров друг от друга. Прогибаются, извиваются, подрагивают бедрами, будто крутят невидимый тяжелый обруч, -- все время чуть не сплетаются и ни разу не прикасаются друг к другу. Потом дуэт вдруг рушится; молодой человек убегает; лишившись партнера, девушка решает начать взаимодействовать с публикой и проходит по периметру, боком нагибаясь над зрителями, захлестывая руку с острым локтем на лоб и приближая к носам обитателей первого ряда свои подмышки.

Молодой человек возвращается совсем голым. Чуть постояв в центре сцены с отрешенным видом, уходит.

Девушка ложится на спину и начинает ползти на зрителей. То есть зрители, как уже говорилось, со всех четырех сторон -- но она выбирает почтенного дяденьку в первом ряду и, сокращая мышцы, начинает уползать меж расставленных ног под его стул -- ногами вперед. Тут, надо сказать, занятнее было смотреть на джентльмена, чем на танцовщицу, -- он слегка улыбался, давая понять, что ничего особенного не происходит, и при этом старался на девушку не смотреть; лишь когда она давным-давно проползла под стульями и скрылась за спинами публики, осторожно опустил глаза вниз -- тут-то публика, еще не затронутая исследованием, и захихикала.

Зря смеялись. Досталось всем. Танцовщики лезли на стулья, оглаживали зрителей, примащивались у них на коленях, клали на них ноги и другие части тела. Зрители пытались изо всех сил сохранить достоинство; трогательнее всего выглядел молодой человек в первом ряду, который в момент путешествия по нему танцовщицы (в Штатах ее явно привлекли бы за сексуальное домогательство) упорно пытался читать крохотную программку. Продолжалось это минут двадцать. Затем наступил черед московских учеников Анук ван Дайк.

Им, к счастью, прямых контактов с публикой не доверили. Танцовщики бегали, пересекая сцену по диагоналям и иногда нарочно сталкиваясь; укладывались боком на пол, изображая шпроты в банке (сначала человек пятнадцать ворочались с боку на бок; затем добавились все остальные и ворочаться на крохотном пятачке они уже не могли, только выгибались все вместе и вздыхали). Подпрыгивали на месте, схватившись за причинные места. За спинами зрителей оползали по стенам, постепенно раздеваясь. И в финале в полной темноте что-то мелодично замычали -- невнятно, но воодушевленно.

Анук ван Дайк в Россию приехала не впервые -- три года назад в труппе Татьяны Багановой «Провинциальные танцы» она ставила спектакль Am I out?, а в прошлом году принимала участие в петербургском фестивале Танцтеатр. Опыт общения с ней как с педагогом, безусловно, полезен -- достаточно увидеть профессиональную натренированность танцовщиков ее труппы и то, как старательно эту свободу, эту выверенность движений старались воспроизводить нынешние участники летней школы «Цеха». Опыт общения с ней как с хореографом... Будем надеяться, что наши люди не будут применять его слишком активно. Провокаторов в отечестве и так хватает.